— Я приехала, чтобы попросить денег у отца Джереда. — Она вымученно улыбнулась. — Для сына.
Уилл поставил стакан на груду картонных коробок и вывернул карманы джинсов.
— Тридцать два доллара с мелочью, — безучастно произнес он. — Вот все, что ты можешь от меня получить.
Она отвернулась и подошла к окну.
— Мне очень жаль, Билли Рей, — негромко проговорила Мелани. — Я никогда не думала, что для тебя все может вот так обернуться. Я попала в беду… И выходом для меня был ты.
— Лучше называй меня Уиллом, — сказал он достаточно холодно, но уже не так враждебно.
Мелани повернула голову и взглянула на него. Ну да, ему очень подходит имя Уилл. Билли Реем звали дерзкого юношу с насмешкой во взгляде и недоброй улыбкой. А теперь перед ней взрослый мужчина по имени Уилл.
— Я сожалею, Уилл.
— Я тоже. — Он присел на старинный деревянный сундук с покатой крышкой. — Вчера я видел твоего сына.
На губах Мелани тут же появилась невольная улыбка; так бывало всякий раз, когда ей говорили про Джереда.
— Хороший мальчик, правда?
— Он считает, что я его отец, и не очень доволен этим обстоятельством.
Мелани огляделась. Сесть в этой комнате было не на что, только на кровать. Еще пятнадцать минут назад она не сомневалась, что кровать Билли Рея Бомонта — это как раз то, что ей надо в убийственно жаркий день. И вот… Это уже не тот мальчик, с которым она могла поиграть и разделаться. Которого она предала без колебаний. Это мужчина. Он впустил ее в дом, вежливо выслушал все, что она имела сказать, — и только. Он ее не простил. Он не доверится ей вновь, потому что не повторяет ошибок. И он не подарит ей часок—другой.
— Куда ты отсюда поехал? — поинтересовалась Мелани, пытаясь найти такой предмет, о котором они могли бы говорить как старые друзья.
— Начал я с Нового Орлеана. С тех пор побывал во всех дырах южных штатов.
Она улыбнулась.
— А я начала в какой—то дыре в Джорджии, где жила старшая сестра матери. А сейчас осела в Новом Орлеане.
Наступила пауза. Мелани неловко переминалась с ноги на ногу. Ей было жарко, несмотря на вентиляторы, и неудобно в туфлях на каблуках, и она уже стала выдумывать, какой—нибудь предлог, чтобы попрощаться и уйти, но тут Билли — то есть Уилл — нарушил молчание:
— Мелани, кто он?
Ей не нужно было переспрашивать. Из всех ее мужчин его мог интересовать только один.
— Я не могу тебе сказать.
— Шестнадцать лет назад меня обвинили в том, что совершил он. Мне пришлось оставить дом, который стал для меня родным. А когда я вернулся, на меня показывали пальцами, а за моей спиной перешептывались и плевались. Я имею право знать.
Мелани сцепила пальцы.
— Я бы сказала тебе, Уилл, клянусь. Но он заставил меня дать слово. Мое молчание было частью нашей сделки, когда он дал мне денег. Я обещала, что никто никогда не узнает. И сейчас я договорюсь с ним на тех же условиях.
— Итак, ты приехала, чтобы получить деньги, — саркастически произнес Уилл. — Ты намерена его шантажировать.
— Господи, Уилл, что у тебя за язык! — Шутливый тон не удался ей. — Сначала ты назвал меня шлюхой, теперь еще и это.
Но это была правда. Она в самом деле замыслила шантаж. Она даже заучила слова, которые скажет этому человеку. «Как тебе известно, Билли Рей вернулся, и, можешь мне поверить, я раскаиваюсь в том, что причинила ему немало зла своей ложью. Пора очистить его имя от грязи, пусть все эти самонадеянные людишки поймут, что напрасно осудили Бомонта в свое время. Да, мои слова могут их не убедить, но в наше время существуют научные методы определения отцовства. Сейчас возможно точно установить, кто отец Джереда».
— Но почему ты солгала тогда? Почему ты, обнаружив беременность, назвала виновным меня, а не его?
Почему? Да потому, что ей было шестнадцать лет и она была испугана. Потому что человек, которого Мелани любила тогда больше жизни, пригрозил, что прогонит ее, если она когда—либо произнесет его имя вслух. Потому что ее отец, в свою очередь, угрожал ей. Потому что она знала, в конце концов, что никто ей не поверит, даже если она назовет имя отца Джереда. И тесты на отцовство в те времена были ненадежными, так же как и средства предохранения.
Да если бы она и назвала его имя, что бы она выиграла? Стала бы его женой? Смешно. Деньги? Так он дал ей денег. Любовь?
Она тяжело вздохнула. Много времени прошло, чтобы понять, что его отношение к ней не имело ничего общего с любовью. Все было куда проще. Ему были нужны ее юность и невинность.