Ариан снова взяла чашку.
– История эта очень давнишняя. Никаких последствий она не имела, да и вообще в свое время в Аргентине подобное случалось со многими. Если вас интересуют подробности, их можно найти в любой библиотеке, где есть старые газеты, – заявила она. – Я знаю, что у меня трудно брать интервью, – тут же добавила Ариан с извиняющейся улыбкой. – Вы, журналисты, судя по всему, считаете, что я могу рассказать о себе что-то сногсшибательное. Но вся моя жизнь заключается в том, что у меня есть бизнес, которым необходимо управлять. Это могло бы представлять интерес для «Уолл-стрит джорнел», но для «Шика» тема, боюсь, слишком скучна.
«Сложна – может быть, но скучна – вряд ли», – подумала Пандора.
– А есть какой-нибудь аспект в вашей работе, который вас особенно интересует? – спросила она, стараясь скрыть охватившее ее напряжение.
– Их ужасно много, – вздохнула Ариан и внезапно резко наклонилась вперед. – Вот один такой аспект, который наверняка покажется вам весьма любопытным… – Она сделала паузу, давая журналистке возможность проникнуться сознанием того, что сейчас она услышит нечто важное. – Меня очень интересуют евростерлинговые облигации, а также будущее отношений между государственными и негосударственными биржами Соединенного Королевства.
На Пандору обрушился град финансовых терминов.
– Миссис де ла Форс, пожалуй, нашим читателям… – попыталась она остановить разошедшуюся собеседницу, но та и не подумала прекратить свою тираду, и Пандора сдалась. Она поняла: чтобы проникнуть сквозь броню, за которой пряталась Ариан, понадобится время, а время интервью почти истекло. Дверь гостиной открылась, появился Франсуа, следом за которым шагал фотограф с камерой и вспышкой.
Ариан поднялась.
– Пожалуй, пора заняться фотографиями, – сказала она.
Когда Пандора щелкнула кнопкой, выключая диктофон, Ариан едва сдержала торжествующую ухмылку, подумав, что жизнь была бы куда легче и приятнее, если бы все журналисты были такими, как эта наивная молодая особа. Она попозировала фотокорреспонденту, положив руку на каминную полку, причем благодаря ее элегантности даже эта более чем тривиальная поза отнюдь не смотрелась как расхожее клише.
В этот момент часы из золоченой бронзы издали мелодичный бой.
– О Боже! – воскликнула Ариан. – Сожалею, но мне придется вас покинуть.
Миссис де ла Форс направилась к двери гостиной и, подождав, пока фотограф упакует аппаратуру, отворила ее. Журналисты последовали за хозяйкой. Они остановились у входных дверей, чтобы попрощаться, и Ариан протянула руку.
– Если вам будет еще что-нибудь нужно, можете…
Ее прервали вопли, донесшиеся откуда-то с другого конца длинной галереи. Затем одна из дверей распахнулась, и в коридор выбежала совершенно обнаженная девушка, преследуемая по пятам Чарлзом Мердоком, который орал во все горло:
– Ах ты, маленькая шлюшка! Мразь поганая! Так вот чему тебя научили в Швейцарии – сосать член у мамашиного шофера!
Девушка истерически рыдала.
– Да кто ты такой, чтобы мне указывать? – выкрикнула она сквозь слезы. – Ноль, ничтожество, наемный хахаль! Ненавижу тебя, дерьмо!
Пандора взглянула на Ариан. Лицо хозяйки было бледным.
– Глория! – Она направилась к девушке. – Совсем забыла о приличиях! Ты мне отвратительна!
– Ах, вот как? Очень жаль, мамочка! Извини, что обидела твоего наемного кобеля. Господи, какая же ты лицемерка… Скажи мне, милая мамуля, что такое Нана знает о тебе и твоих драгоценных секретах? Презираю тебя, ненавижу!
Девица орала все громче. Вдруг она схватила огромную китайскую вазу, стоявшую на подзеркальном столике, и с грохотом швырнула на мраморный пол. В стороны брызнули осколки.
– Франсуа! Франсуа! – позвала Ариан.
Чарлз тем временем попытался скрутить девушку, но та укусила его за руку. Он взревел от боли и нанес ей удар кулаком в живот. Глория согнулась пополам и упала на колени.
– Пойдемте отсюда, – шепнула фотографу Пандора, но тот молча пялился на обнаженную Глорию. Пандора хотела дотронуться до его плеча, чтобы привлечь внимание, но внезапно он повернулся, и журналистка случайно нажала на кнопку спуска фотокамеры. Ослепительный мертвенный свет сработавшей вспышки залил галерею, на мгновение словно увеличив осколки разбитой вазы на полу, обнаженную девушку и искаженное ужасом лицо Ариан. Дворецкий накинул на плечи Глории свой сюртук и повел ее прочь. Наступившая тишина показалась Пандоре еще более тягостной, чем предшествовавшая ей безобразная сцена.
– Мы, пожалуй, пойдем, – тихо сказала она.
Чарлз Мердок поспешно скрылся в одной из комнат, громко хлопнув дверью. Ариан торопливо подошла к Пандоре.
– Мне так неудобно, – заговорила она. – Думаю, лучше всего будет, если мы все забудем о случившемся, не правда ли? Я позвоню вам, как только вернусь. Думаю, нам стоит познакомиться поближе. Хотите съездить с нами в Венецию? Или поплавать вместе по Эгейскому морю на моей яхте?
Судя по молчанию, девчонка на это не клюнула, встревожилась Ариан. Что же она напишет в своем журнале? Черт побери, она слышала о Нане… И потом этот снимок. Вполне возможно, уже завтра утром он будет опубликован во всех желтых газетенках.
Ариан могла бы попытаться выхватить у фотографа камеру и извлечь оттуда пленку, но ей совсем не хотелось, чтобы ее привлекли к суду за нападение с применением физического насилия – как-никак дело происходило в Америке.
Страх начал перерастать в панику и заставил ее на короткое время забыть об осторожности.
– Я заметила, что во время нашей беседы вы обратили внимание на мое кольцо и что оно вам понравилось, мисс Дойл, – сказала она. – Я хотела бы подарить его вам. Я его почти не ношу – у меня так много драгоценностей…
С этими словами Ариан сняла с пальца кольцо с огромным бриллиантом и протянула Пандоре. Та была в недоумении, что могло довести непоколебимо уверенную в себе Ариан де ла Форс до такого состояния, что она в течение какой-нибудь минуты успела сделать ей, Пандоре Дойл, несколько весьма странных предложений? Вряд ли только сцена, разыгравшаяся на глазах у нее и фотографа. Скорее всего тут крылось нечто еще. Однако Пандора уже не имела ни малейшего желания выяснять, в чем дело – она ни минуты больше не могла оставаться в этом доме.
– Нет, благодарю вас. – И она легонько подтолкнула фотографа к выходу.
Ариан слышала, как закрылись двери лифта. Все тело ее заколотила нервная дрожь. Закрыв глаза, она обхватила себя руками, словно пытаясь защититься от удара. Мгновение спустя в глазах Ариан появился металлический блеск – ей стало стыдно за собственное поведение, за жалость к самой себе. Вскинув голову, она направилась к телефону.
Джеральдина нажала на кнопку интеркома.
– Ванесса, – сказала она секретарше, – немедленно выясни, кто из фотографов поехал домой к миссис де ла Форс вместе с Пандорой Дойл.
Отпустив кнопку, она откинулась назад в кресле. В ушах у нее все еще звенело после истерики, которую закатил ей по телефону Салли. Боб Чалмерс позвонил ему и сообщил, что журналистка и фотограф из «Шика» настолько вывели Ариан из равновесия, что та решила пересмотреть свою позицию относительно сделки, касающейся «Лос Милагрос», и попросила Боба переговорить по этому поводу с лордом Бломфилдом. По словам Боба, неприятный эпизод с репортерами произошел буквально только что. Ариан заявила, что урегулировать конфликт можно только при условии, что ей немедленно вернут в непроявленном виде фотопленку, отснятую у нее дома.
«Лос Милагрос» должен был стать крупнейшим в Европе торговым, спортивным и культурным центром. Его предполагалось возвести в Испании, под Мадридом, на земле одной из компаний, являвшихся собственностью миссис де ла Форс. Салли давно уже искал пути проникновения своего бизнеса в Европу, и Чалмерс связал его с Ариан. После года осторожных переговоров сделка была на грани подписания. Экстравагантная вечеринка, устроенная Джеральдиной и ее мужем, по сути была замаскированной попыткой укрепить личный контакт между Салли и Ариан. Разумеется, Палома Пикассо была великолепна, но Салли ни за что не стал бы тратить тридцать тысяч долларов только ради того, чтобы развлечь ее, не говоря уже об остальных, если бы не рассчитывал, что это так или иначе окупится.