В это время женщины услышали, как открылась дверь, и Сильвия бросилась навстречу Нане.
– Слава Богу, что вы пришли. У Ариан отошли воды.
– Сама вижу, – пробормотала Нана, глядя на лужу посреди комнаты.
Сильвия бросилась на кухню за ведром и тряпкой и принялась вытирать пол. Покончив с уборкой, она вернулась в спальню.
Нана сидела рядом с Ариан, держа ее за руку. Сильвия никогда раньше не видела ее настолько сосредоточенной, даже торжественной – у нее был такой вид, будто жизнь наконец-то обрела смысл.
К семи часам схватки у Ариан стали очень частыми. Она инстинктивно начала тужиться, поднимая колени, но мать посоветовала ей не торопиться.
– Я чувствую, как он ворочается, Нана… – стонала, сжимая руку матери, Ариан, лоб и верхняя губа которой покрылись бисеринками пота. – Пожалуйста, позволь мне тужиться! Я не могу больше, Нана, я сейчас разорвусь!
– Уже скоро, дорогая, я уже вижу головку, – ласково говорила Нана. – Теперь тужься! Тужься посильнее!
Сильвия на цыпочках обошла Нану сзади – ей хотелось видеть, как все произойдет. Глазам ее открылась верхняя часть головки ребенка, покрытая мокрыми, слипшимися волосиками. Медленно, очень медленно наружу появилась вся головка, и Сильвия, чувствуя в горле комок, разглядела крохотное личико с закрытыми глазами, все в крови и слизи.
Нана быстро взяла с маленького столика, заранее поставленного ею рядом с кроватью, кусок марли и протерла ребенку рот, нос и глаза. Затем наклонилась и, как показалось Сильвии, поцеловала ребенка в нос и в губы. Лишь через некоторое время до нее дошло, что таким образом Нана освобождала ему дыхательные пути.
Вслед за головкой на свет появилось плечо, потом другое, затем крохотные ручки и худенькое тельце. Нана приподняла голову и плечики младенца так, чтобы мать могла увидеть его. Лицо Ариан просияло.
По щекам Наны текли слезы.
– Родная, это девочка, чудесная маленькая девочка, – сказала она.
Сильвия тоже заплакала, охваченная незнакомым ей ранее желанием защитить такое беспомощное и такое милое маленькое существо.
Новорожденная тоже заплакала, и Сильвия увидела, как кожа ее прямо на глазах сменила цвет с синеватого на розовый. Положив девочку на мягкое полотенце, Нана быстро перевязала пуповину в двух местах и перерезала заранее простерилизованными ножницами. Затем она завязала остаток пуповины узлом, завернула малышку в полотенце и с улыбкой протянула Ариан.
Сильвия, стоя рядом с подругой, во все глаза смотрела на младенца, уцепившегося за мизинец матери.
– Как ты ее назовешь? – спросила она.
– Глорией, – уверенно ответила Ариан. – Она сделала меня самой счастливой женщиной на свете.
Ариан, стиравшая пеленки, подняла голову и выглянула в окно.
– Какой чудесный вечер, – сказала она, обращаясь к Сильвии. – Может, выпьем пива перед работой? Я проторчала дома целых три недели и хочу как следует отметить последние моменты моей свободы.
Сильвия отложила в сторону иллюстрированный журнал, от начала до конца посвященный светской хронике. Она пристрастилась к этому чтиву – перед ней словно приоткрывалась заветная дверь в сказочный мир.
– Я буду готова через минуту, – откликнулась она.
Накануне вечером Ариан объявила, что на следующую же ночь выйдет на работу.
– Я не могу позволить себе продолжать бездельничать, – сказала она. – В полночь покормлю Глорию, а потом мы можем вместе с Сильвией отправиться в Булонский лес. Я уверена, что ты присмотришь за малышкой, Нана.
– Не волнуйся, я знаю, как управляться с детьми, – успокоила ее мать. – Это единственное, что я умею.
Сильвия обратила внимание, что перед своим первым выходом после вынужденного перерыва Ариан накрасилась с особенной тщательностью.
– Кому-то сегодня здорово повезет, – сказала Сильвия подруге. – Ты классно выглядишь.
– Плевала я на мужиков. Я это для себя. Последние два месяца я выглядела так, что меня можно было перепутать с обезьяной.
Женщины вышли на улицу.
– С погодой нам повезло, – сказала Ариан, глядя на небо. – Пройдемся до Пигаль и там выпьем пивка?
Сильвия и Ариан, двинувшись вперед по бульвару, ненадолго задержались у газетного киоска, чтобы поглазеть на обложки модных женских журналов.
– Посмотри, какая прелесть. – Ариан указала на обложку, где красовалась дама в элегантном синем пальто. Через всю фотографию тянулась броская надпись: «Баленсиага – зима/осень 1968».
– Только сумасшедший может думать сейчас о зимней одежде. Ладно, пойдем.
Взяв подругу под руку, Ариан повела ее прочь от киоска. По мере их приближения к площади Пигаль тротуары становились все более людными, и через некоторое время они уже были вынуждены буквально протискиваться сквозь толпу, состоявшую преимущественно из мужчин.
– Через год брошу это занятие, – заявила вдруг Ариан. – Меня от него уже тошнит. Ты только посмотри на этих ублюдков – у них же прямо слюни текут, как у собаки, которой показали кусок колбасы.
Сильвия не стала озираться по сторонам – она видела эту похотливую толпу каждый день. Ей тоже надоело торговать собой. Внезапно в мозгу у нее промелькнула мысль о Пьере. А что, подумала она, если он действительно сумеет раздобыть или сделать ей новые документы?
– А чем ты хотела бы заниматься? – спросила она Ариан.
– Накопить побольше денег, а потом арендовать маленькое кафе у моря, где-нибудь на побережье Бискайского залива. Я там никогда не была, но Нана там выросла, и ей хотелось бы туда вернуться. Глории было бы очень хорошо в тех местах – она могла бы играть на пляже и строить замки из песка. Ты тоже могла бы поехать с нами.
– Я бы с удовольствием, – сказала Сильвия.
На какой-то момент она представила себе, как они с Ариан и Наной вместе работают в небольшом кафе на берегу моря, но эта чудесная картина показалась ей слишком нереальной.
Ариан указала рукой на кафе, расположенное на другой стороне бульвара:
– Давай приземлимся вон в том заведении. – И она шагнула на мостовую.
В этот момент какой-то прохожий ущипнул ее за ягодицу, после чего гордо глянул на своих приятелей, стоявших поодаль на тротуаре, и ухмыльнулся.
Ариан обернулась с перекошенным от ненависти лицом.
– Ах ты, ублюдок! – выкрикнула она, глядя на самодовольного идиота, и сделала шаг назад, чтобы пнуть его в пах. Однако сделать выпад она не успела – черный автомобиль, на огромной скорости мчавшийся вдоль бульвара, сбил ее, подбросив вверх, словно тряпичную куклу. Падая, Ариан ударилась головой о гранитный бордюр, мгновенно сломав шейные позвонки. Все произошло так быстро, что она не успела даже вскрикнуть.
Сильвия бросилась к подруге и склонилась над распростертым на мостовой телом. Душу ее переполняли ужас и боль, но тут же они сменились яростью. Грязно ругаясь, она обрушила на болвана, по вине которого погибла подруга, град ударов. Толпа зевак наблюдала за происходящим, пока наконец кто-то не крикнул:
– Вызовите полицию!
Услышав слово «полиция», Сильвия почувствовала, как сердце похолодело от страха. Ее наверняка отвезут в участок и станут допрашивать, спросят документы, а это означало только одно – через какое-то время она неизбежно окажется в бразильской тюрьме.
Сделав над собой усилие, Сильвия отошла от неподвижного тела Ариан. При этом ее захлестнуло чувство вины: она предавала подругу, которая сделала для нее так много хорошего. Однако выбора у нее не было. Бормоча себе под нос, что нужно позвонить, она юркнула в какое-то кафе, выскочила через черный ход и бросилась бежать во весь дух. До нее донеслось завывание полицейских сирен, но, оглянувшись через плечо, Сильвия с облегчением убедилась, что ее никто не преследует.
Стоило немного расслабиться, как на нее снова нахлынуло чувство тяжелой утраты. Она зашагала дальше, словно в забытьи. Только добравшись до дома, Сильвия осознала, что придется рассказать о случившемся Нане. Она подумала о Глории, о том, что теперь малышка останется на попечении бабушки, испытывающей неодолимый страх перед окружающим миром. Единственным человеком, который мог позаботиться о них обеих, была она, Сильвия. Но два этих беспомощных человека, вдруг поняла она, могли стать ее спасением…