— Я не психиатр, — он пожал плечами. — Возможно, Фрэнк Кэстен действительно заслуживал смерти. Так же, как Сид Ленкер и Сэм Джессап. Но не я им судья, Чарли, и не ты.
И вот Эймс оказался в тюремной камере, где он сидел, ждал и сам не знал, чего именно. Том сказал, что он может пригласить адвоката, но Чарли пока Не понимал, зачем тот ему может понадобиться. Том запер его в камере, а сам ушел.
Это была совсем крохотная тюрьма — всего три камеры Одна пустовала, а в третьей на койке лежал какой-то небритый парень, по всей видимости, пьяный, и спал. Двери камер выходили в коридор, который вел в большую комнату в передней части здания, где стояло несколько столов. Дверь в эту комнату была раскрыта, и до Чарли изредка доносились обрывки каких-то разговоров.
Впрочем, он даже не старался вслушиваться в чужие голоса. Сейчас компанию ему составляли его собственные мысли. А ему было о чем подумать.
Он не сошел с ума, это уже точно. С точки зрения юриспруденции и криминалистики сумасшествие подразумевает, что человек не понимает разницы между тем, что правильно, а что нет. А он-то это знал. Знал, что Фрэнк Кэстен, Сид Ленкер и Сэм Джессап были носителями зла. Именно поэтому он и убил их.
Нет, вопрос состоял в том, имел ли он, Чарли Эймс, право судить и карать. На этот пункт они с Томом смотрели по-разному. Проблема заключалась в том, что Том, в сущности, не понимал, что представляет собой зло. Он не знал, не видел, как оно действует, а Чарли видел.
Нет, решил наконец Чарли, он ни о чем не сожалеет. Когда человек встречается со злом, он должен вступить с ним в схватку, и никаким компромиссам здесь нет места. Любое зло должно быть наказано, а самого носителя зла следует уничтожать, лишать силы и возможности причинять новый вред.
Может быть, именно тогда, когда Чарли пришел к такому выводу и рассудок его вернулся в прежнее спокойное состояние, он стал различать доносившиеся из коридора звуки. Возможно, это произошло и потому, что беседа там проходила громче обычного.
— Пусти! Пусти меня! — фальцетом кричал один из собеседников — судя по всему мальчишка.
— Джой! Джой! — звучал в ответ голос женщины — молящий, плачущий.
— Тебе от этого не будет никакого прока! — надрывался парень. — Я снова убегу. И все время буду убегать. Пусть хоть сколько меня хватают — все равно не удержат. Я не хочу жить с тобой…
— Джой… Джой… у меня не осталось никого, кроме тебя, — запричитала женщина. Наверное, даже на колени опустилась. — Ты же не можешь оставить меня одну, Джой… Ты нужен мне…
Чарли Эймс закрыл уши ладонями, лишь бы не слышать этих ужасных, вопящих голосов. Но было уже поздно. В мозгу его словно закрутились колеса, вынося воспоминания на поверхность сознания. Опять эти воспоминания… Как много их было! Если бы разум был способен забыть, забыть навсегда.
«Чарли… Чарли… У меня не осталось никого, кроме тебя. Пожалуйста, не покидай меня…»
«Я не хочу здесь оставаться… почему ты не оставишь меня в покое?.. дай мне уйти…»
Он прижал к ушам кулаки, голоса в мозгу не умолкали. Воспоминания не исчезали. Они теснились, боролись за его внимание, постоянно меняясь, звучали все более громко, отчетливо, обвиняя и проклиная…
«Но я ведь ненадолго уезжал, тетя Мэй…»
«Ненадолго, Чарли? Три года это очень, очень долго. По крайней мере, так казалось твоей матери…»
«Но почему же она не сказала мне, не дала знать? Я бы вернулся домой…»
«А как она могла догадаться, Чарли? После того, как ты уехал…»
«Но почему она не сделала этого, тетя Мэй? Почему?»
«Ты же помнишь, как обращался с ней твой отец… а потом и ты покинул ее… для чего ей оставалось жить, Чарли?»
Чарли Эймс диким взглядом окинул пространство вокруг себя. Он оказался в ловушке. От голосов некуда было бежать. Что ж, пора встретиться с ними один на один и до конца разобраться.
Том Мэдден с чувством явного облегчения приподнял бровь. Наконец-то ему удалось выпроводить очередных посетителей, установив между обоими некое подобие перемирия. Впрочем, он весьма сомневался в том, что проблема решена окончательно.
— Чертов сопляк, — сказал Мэдден своему помощнику. А эту бедную женщину жалко. Всю жизнь с ней обращались, как со скотиной. Не понимаю даже, почему она не хочет спокойно пожить одна. Избавилась от мужа, а сыночек ничуть не лучше. Не надо было ей просить нас искать его. Попомни мои слова, этот Джой Кэстен основательно попортит матери нервы, прежде чем совсем собьется с пути.