– Что произошло?
– Подробности потом. Сейчас объезжай сквер. На противоположном углу, по диагонали, жду тебя.
Коля завел автомобиль, тронулся вперед. На дальнем углу сквера Гиви отделился от мраморной тумбы и поспешно сел в машину, не дожидаясь ее остановки. Коля резко прибавил скорость.
– Двигай в мотель. Нас засекли! – сказал Гиви взволнованно. – Многие в Нью-Йорке держат по городам филиалы. Мы могли филиал накрыть. Вижу, меня рассматривают. Мурашки по коже побежали. Сжимаю в кармане чипы. Думаю, по чипам определят. Сразу уйти? Подозрительно! Да и как они себя поведут? Могут сразу в полицию позвонить! К счастью, азербайджан в очереди появился. Они на него стали поглядывать. Купил коробку и ушел. Обошел квартал, на всякий случай зашел в кафе посмотреть, не следит ли кто. От страха черт те что мерещится.
– Почему сразу не позвонил?
– Пытался. Монету, как назло, автомат сглотнул. Как чувствовал, надо сменить направление! Вот результат. Жадность фраера сгубила!
– Не паникуй! – сказал Коля и пропел, балагуря: – Не кочегары мы, не фраеры, но сожалений горьких нет…
– Ты никак обрадовался?
– Вай! – как ты говоришь. Мне, когда деньги уношу, вприпрыжку дерануть хочется, но иду вразвалочку, глазом не кошу. Нервное больно предприятие!
– Давай, Леонард, двигай в мотель, забудь там это имя навсегда, сдадим машину в фирму и покатим на поезде. Попьем пива в буфете, успокоим нервы. Поезд тебя прямо в экзотические объятия доставит. Что примолк? Или опять что не так?
– Начудил я. Теперь не вспомню, что вытворял.
– Велика беда! – усмехнулся Гиви.
– Велика. У меня когда хорошее настроение, я под рюмку черт знает что творю. Плясать тянет, хотя школ не кончал и хореографию не осваивал. Однажды разделся догола и плясал.
– Ну-у, – картинно удивился Гиви, засмеялся и порекомендовал: – Прибавь газу. Срочно беги объясняться. Не тяни – подумают, струсил. Женщине первой тебя разыскивать неудобно.
– Пойду, куда денусь. Другая важная вещь возникла.
– Какая? – Ирония на Гивином лице ожила, грозя выплеснуться новой рекомендацией.
Коля не ответил, посмотрел на плывущий за окном рекламный щит. На нем компьютерный мужлан чванился от обилия мышц и хамил хилому придурку, который не ест рекламируемое печенье. За щитом побежали особняки на зеленых постриженных лужайках.
…Комфортабельный железнодорожный вагон мягко постукивал на стыках. Компаньоны сидели у окна в баре за пивом.
– Девушка интересуется, чем я занимаюсь, – как бы между прочим сказал Коля.
Гиви захмелел от пива.
– Само собой все прояснится, – спокойно начал он и неожиданно вскипел: – Ты прямо спроси: Лори, ты любишь обманывать людей?! А красть? Ничего тут особенного нет. Многие присвоили чужое и красуются на телеэкранах, требуют к себе уважения. – Тема оказалась для него больной. Он продолжал распаляться: – Ты вот газет не читаешь, а надо бы иногда. Баба, она разве что понимает?! Сказали в церкви: не воруй – значит, не воруй. Ей указать надо на кое-что, если она сама не додумалась. Ельцин – у нас кто? Президент! Образец для подражания! Людское добро его прихлебатели, родственники да те, кто рядом с казной похитрее оказался, по карманам рассовали. Вот-вот памятник главарю слепят. Памятники по всему миру кому стоят? Крупные – в основном убийцам и жуликам. На их примерах народ учат жить. Мой дед главному пахану ЧК пытался честно служить. Пулю в затылок заработал. – Коля со всем вниманием отнесся к словам Гиви, и тот продолжил спокойнее: – Народ попа слушает, а восхищаться кем-то и кому-то подражать его жизнь заставляет. Победители в лимузинах ездят и в дворцах проживают. Никто их не судит и не интересуется, как они добро нажили. Я тебя спрашивал, справишься с ней? Она от природы честная. Может, и родилась для того, чтобы Человека с Большой буквы рожать. Посмотри на тех, кто с Большой буквы! В лучшем случае живут, как мыши на гумне, и помалкивают. В худшем – лапу сосут и стонут. Никто им почести не воздает! Себя суди, да знай меру. А жена – твоя половина, копия, считай. Вот и думай – как с ней, такой честной, жить будешь?
– Что ты злишься? Мне пока некого перевоспитывать.
– Как некого, если жениться собрался! Разберись. Настоящая жена мужу-убийце передачи в тюрьму годами таскает. Выложишь для семьи большие деньги, женщина на все закроет глаза.
По мере приближения к салону Колины шаги замедлялись. Он обошел стеклянный дом, Гивину мечту о безбедной жизни, прошел исписанную граффити стену, осторожно преодолел лужу в конце здания, кивнул инвалиду-ветерану в кресле-коляске, единственному «прохожему» в тихом переулке. Старичок сидел один, креслице рядом было пустым.
– Гоголевская лужа, – сказал он и засмеялся, обнажив белые зубы. – Меня второй год жена здесь выгуливает. Я смотрю на лужу и думаю: точно подметил, есть вечные жители на земле. Зимой замерзает, весной оттаивает.
– Гоголь тут проезжал?
– Нет. Гоголь сюда не добрался.
Коля дошел до салона, остановился на противоположной стороне улицы и посмотрел вверх. Первой за большим стеклом окна появилась Мириам с полотенцем в руках. Увидев Колю, она призывно махнула рукой внутрь помещения. Подошла Лори, за ней – третий мастер. Немое рассматривание затягивалось. Мириам подняла руки и сымитировала Колин танец на вечеринке. «Давай! Давай танцуй!» – показывала она жестами и сама двигалась. Коля улыбнулся, сплясал неловкую чечетку. Девушкам понравилось. Он затопал еще.
Было три часа дня. Школы выбросили на улицу отсидевших на уроках детей. Энергия разрушения вырывалась из них, как пар из забытого на плите чайника. С дикими воплями «цветы жизни» вылетали из подъездов школ на манер тараканов из коробки, где их долго держали. Они неслись по улицам галдящими группами и совершали мелкие акты вандализма. Кидали камни в вентиляторы, прыгали на столбики и щиты, раскачивали перила у лестниц, колотили и толкали друг друга.
В это время Коля продолжал приплясывать, и мальчишки и девчонки разных цветов кожи ринулись к нему, окружили и запрыгали вокруг под хрипящий у одного из них транзистор.
За окном салона смеялись. Коля отвязался от детей. Стоял, переминался на месте. Приглашения подняться наверх, однако, не последовало.
Утром он разозлился на себя. «Что я к ней прилип! Пошла она к черту!» – кричал внутренний голос, пока он одевался. Злился, злился, но вышел на улицу и направился к салону. Ничего с собой поделать не мог. В душе разрослось что-то незнакомое, которое не давало ему просто отмахнуться, как бывало раньше. «Пошла она к черту!» – не получилось.
У салона Коля не встал на виду, спрятался за углом кофейни. В глубине окна мелькали и исчезали фигуры. Пока он выглядывал, его заметили. Мириам развела руками. Коля сообразил: Лори на работе не было.
«Заболела?» – спросил Коля жестами, как мог.
Мириам не поняла. Он набрал номер в телефонном автомате.
– Где Лори, Мириам?
– Подожди, я спущусь, – сказала она вместо ответа. На улице сообщила без преамбулы: – Лори уехала.
– Куда?
– В Сан– Хуан. Пуэрто-Рико.
– Зачем?
– Задал ты ей задачку. У нее родни под сотню наберется. Сюда она их не соберет. А попробуй кого на свадьбу не пригласи! Кровная обида на всю жизнь. Туда тебе ехать придется.
По Колиному лицу побежала озабоченность.
– Полетела со старшим братом совещаться. Может быть, с ним вернется. Жди приговора, русский мачо, – бросила Мириам, уходя. – Не худшую подругу выбрал.
– Когда примерно ждать? – спросил Коля вдогонку.
Мириам подняла руку, посчитала по пальцам.
– Через день – выходные, там – праздники два дня. Не раньше чем через неделю появится.
В ожидании приговора «мачо» приуныл. По дороге к сабвею он зашел в пивной бар. Не лучшего сорта оказалось заведение, но для Коли в данный момент – то, что надо. С пивом и тарелкой креветок он уселся в углу. С ходу опустошил высокую кружку и заказал вторую.