– Вылезай, козел недохаренный! Я тебе покажу… твою мать!
В ту же минуту из «Лексуса» выбежала женщина, потянула детину назад и повисла на руке.
– Только не драться! Только не драться! – визжала она, оттаскивая мужчину от «Шевроле».
– Нюхало разобью, чтоб знал другой раз!
– Моня. Нам полиция ни к чему! – убеждала спутница.
Нехилого сложения Коля рванулся наружу, за ним поспешила Анечка.
– Коль, Коля, спокойно, не встревай! – Она забежала вперед, толкала его в грудь.
Альберт с Ритой предпочли не выходить. Инцидент был им ни к чему. Водители боролись со своими спутницами и рвались навстречу друг другу. Женщины, видимо просчитав последствия вмешательства полиции, крепко держали мужчин на безопасном расстоянии.
Разговор начался на дистанции. Тему задал Моня:
– Фляжку выставляешь, гондон штопаный!
– Ты выводы засунь в зад и поезжай отсюда, понял?! – рекомендовал Коля. – Пока я тебе рожу не намылил!
– Пидор! Будешь мне указывать, куда ехать! – Моня сделал полшага вперед, спутница перекрыла движение и мертвой хваткой висела на руке. Детина раскраснелся и стал угрожать: – Полиции сдам. Они тебя мигом выловят. Зоя, принеси ручку. Я номер запишу.
Женщина, сохраняя занятую позицию, выпалила, не задумываясь:
– Я запомнила, Монь, пойдем. Из машины позвоним.
– Да отстань ты от меня, не висни, – злился Моня.
Расстроенный Коля от хамства зверел.
– Таких, как ты, я за турнепс подвешиваю!
– Ну-ка иди сюда! Оторвись от своей плоскодонки! – заорал Моня.
– Коля, Коля, – тараторила Анечка, – не отвечай, ради меня не встревай. У нас не то положение. Видишь, хам разошелся. Он правда может полицию вызвать. Ребят подведем. Давай поедем…
Моня тем временем внял доводам спутницы, вперед не двигался, перемежая изощренные ругательства с угрозами проследить за «сосалями» до дома, и завтра…
– Пидерштейн двустволый… спидоносец гееватый… мудозвон отмороженный… взлетишь над очком… рессоры откинешь, бич-пенисман… – неслись над шоссе новые, совсем не распространенные в Америке русские слова.
Определения были не для женского уха, но Зоя кивком одобряла их, видя, что под ее нажимом Моня медленно пятится к их машине.
Коля послушался Анечку. Опустив голову, сел за руль, сдал автомобиль назад, выехал на шоссе. «Шевроле» набрала скорость. В зеркало заднего вида было видно, что «Лексус» движется в отдалении, но вот «японец» свернул на разъезде.
Напряжение у Коли, однако, не спадало. Анечка пыталась его успокоить.
– Расслабься, Коль. Не гони так. Куда ты спешишь?!
– Как тут расслабишься!
– Давай я сяду за руль, – предложил Альберт.
– Не надо. Сейчас все будет в порядке.
Мокрый снег крутился в лучах фар, ухудшая видимость.
– Коль, ты спой! – неожиданно предложила Анечка. – В миг расслабишься.
– С ума сошла! – Коля помолчал, потом спросил: – А что петь?
– Что хочешь. Про любовь, к примеру. Знаешь ты какую-нибудь песню про любовь?
Коля подумал и запел:
– Я люблю-у-у-у тебя так, что не смо-о-о-жешь никак…
Он прервался, не помня дальше слов, и всех рассмешил: так зло он исполнял эту любовную песню.
И тут смех враз оборвался.
Ослепленный фарами и занятый пением, Коля поздно заметил, что впереди, на разъезде, скопились автомобили. Он резко затормозил. Выкатившаяся справа, с выезда на шоссе, машина тоже экстренно затормозила, но из-за скользкой от снега дороги не удержалась и налетела на «Шевроле». Ту от удара понесло вперед на едва ползущий «Додж». Коля снова ударил по тормозу, машина споткнулась и остановилась. Пассажиров бросило с сидений. Колю прижало к рулю. Анечка ударилась головой о лобовое стекло. Впереди идущий «Додж» благополучно уехал.
Коля испугался.
– Ань!
– Все нормально, Коля, – сказала она, потирая лоб.
Возникшую тишину нарушил восторженный крик Альберта:
– Ты – гигант, Коля! Вот не ожидал. Так чисто сработал! При таком скоплении машин никого не задел, даже с полосы не сошел!
– Я не виноват.
– Конечно, не виноват. Я и говорю, чисто сработано.
– Не делал я ничего, просто не заметил! – заорал Коля.
– Ну вы – везунчики! Иди посмотри, кого ты «поймал».
– Только не кипятись. Спокойно, понял?! – Анечка открыла дверь и первая вышла на шоссе.
Коля отер со лба пот, посидел минутку, открыл дверь и тоже вышел. Движение рассосалось. Шоссе опустело.
Коля наказал нью-джерсийского крестьянина. Сзади замер небольшой грузовичок с открытым кузовом. Ближайший фонарь освещал ветровое стекло. Водитель что-то искал в бардачке. Задний бампер «Шевроле» вмялся, крышка багажника погнулась, по заднему стеклу шла трещина.
Анечка молча осматривала разбитый зад автомобиля.
– Сам не расшибся? – спросила.
– Идем в машину, промокнем.
Полиция прибыла в сопровождении «скорой помощи». Из-за дождя со снегом инспектора спешили. Взяв у Коли права, инспектор приказал опустить стекла «Шевроле», быстренько записал имена пассажиров. Девица назвала имя и адрес подружки Едлина Риты. Альберт записался в протокол, как Едлин. Полицейский отошел к коллеге, разбиравшемуся с грузовичком. Затем оба сели в линейный автомобиль писать протокол.
– Фраера Едлина жадность погубит, – сказал Коля Альберту.
– Не мое дело. Так договаривались.
Последствия аварии привели Гиви в восторг.
– Не надо ничего самим добивать! – радостно сообщил он.
Гиви погнал автомобиль на оценку ущерба. Едлин повел Колю, Анечку и Риту в «Реабилитационный центр».
– Адрес «Центра» вы по радио сегодня услышали, – инструктировал он Колину «команду». – Я рекламу дал. Все нормально идет!
Коля остановился.
– Вы идите. Я не пойду, – сказал твердо.
– Зря, – покачал головой Едлин.
– У меня времени нет на «лечение» ходить. Ничего у меня не найдут. Ломаться опять… Я с «сердцем» однажды наломался.
– Ну, гляди. Рассчитаемся на днях.
Анечка подскочила к Коле и зашептала на ухо:
– Я так перенервничала. Подожди меня. К тебе поедем. Лети все в тар-та-ра-ры.
– Новенькая стала, – говорил Гиви, поглаживая свежую краску на «Шевроле». – Твердо решил ехать?
Поздним вечером они прощались у Колиного дома.
– Двинусь, Гиви. В Нью-Йорке неуютно чувствую. Не удержался, к «Салону» ходил, как вор прятался, чтоб на нее поглазеть.
– Тебе надо как-то переломить себя, Коль. Забыть ее. Что теперь сделаешь? Есть другие женщины.
Коля посмотрел на него, как загнанный зверь.
– Не могу. Пытался. Первый раз у меня, чтоб я о бабе жалел. Не получается.
– Тогда поезжай. Лучший доктор, как говорят, – время и расстояние. Если мою бывшую суку встретишь, скажи, что я о ней думаю.
– Выскажу, не беспокойся.
– Там не напрягайся сильно. Бизнес развернулся, дорогой! Я по автомастерской сужу. Жди в новому году на счету первую сумму. Мы, глядишь, через год вложения вернем и заработаем.
– Хорошо бы.
Они обнялись. Гиви сел в «Конкорд», Коля – в «Шевроле», и обе автомашины покинули улочку в разных направлениях.
В городке Эль-Порто Коля застал шефа страховой компании Кимбла в офисе за столом с голубоглазой женщиной. Она выглядела на много лет старше хозяина кабинета. Женщина живо улыбалась и выкладывала на стол коробочки с домашним печеньем.
– Ешь с чаем. Овсянка для желудка – профилактика, – щебетала она, глядя на него влюбленными глазами.
– Спасибо, – благодарил Кимбл и оглядывался, чувствуя неловкость.
Она опустошила баульчик, поднялась. Он вышел проводить. Сквозь полупрозрачное стекло двери было видно, как она, прежде чем уйти, чмокнула Кимбла в щечку.
– Мамулька? – спросил Коля, подмигнув, когда Кимбл вернулся.
– Мамулька, мамулька, – механически повторил он. Не ответил, задумался, посмотрел на Колю, на стол у окна.
– Прибыл, мистер Кимбл! – Мавроди решил, что взял слишком фамильярный тон, и перешел на достаточно официальный. – Как договаривались, в ваше распоряжение.