— Пусть меня заменит Бренда, — надулась Дора.
— Только не я! — запаниковала полная, малоподвижная Бренда.
— Тогда с Джиной может поспорить только Барбара — объявил Тони. — Раз миссис Дег не станет участвовать, значит, остается Джина, так как Барбара понятия не имеет об игре.
— Спасибо, — ядовито откликнулась Бэб. — У меня другие интересы.
Тони то ли не понял, то ли решил не обращать внимания.
— Спор за Джину между нами двумя. — Он улыбнулся новому шефу. — Если не хотите попотеть, сэр, забудьте обо всем. Если мы думаем о выигрыше очередного чемпионата, нам пора тренироваться.
— Что ж, небольшая разминка пойдет мне только на пользу.
— Ага, — Тони опять выглядел озадаченным. — Но предупреждаю вас, сэр, я играю всерьез.
— В теннис?
— В любую игру.
— В жизненную? Или любовную? — рассмеялся Майлз.
Тони захохотал в ответ, но уже не так беспечно. Майлз тут же добавил:
— И я играю всерьез. Пусть победит сильнейший.
«Ну вот, — думала Джина, — меня уже можно поздравить с успехом. А я ведь даже не начинала…»
«Или начала?» — спросила она себя на следующее утро, провожая малышей к ручью, где они так любили спускать лодочки на воду. Майлз оценивает ее, как любой мужчина в первый раз, а я приглядываюсь к нему, как любая женщина к новому мужчине. Вот и начало…
Нет, это не по мне, — решила она и стала пускать лодочки вместе с детьми. Не запускал их только малютка Джонатан. В свои три года он был самым маленьким приемышем и терпеть не мог ни воды, ни лодок. Ему нравился только плюшевый мишка, а тот остался дома.
Забавно выбрать щепочку и наблюдать, как она плывет по течению и прыгает на водопаде на целых шесть дюймов. Джина любила это с детства и развлекалась теперь от души, пока выражение лица Джонатана не остановило ее.
— Дружок, посмотри, вот и твоя лодочка. Пусти ее вместе с Полем и посмотришь, упадет ли она на водопаде раньше его лодочки.
— Не-а.
— Медвежонку не понравился бы ручей — его мех намок бы.
— Не-а.
— Мы принесем его в следующий раз.
Джонатан помрачнел:
— Его нет.
— Нет в шкафу? А в его берлоге? — Медвежонка укладывали каждую ночь вместе с другими зверюшками в третий ящик слева, но дети верили, что он возвращался в свою берлогу.
— Не-а, я бы принес его.
Действительно. Медвежонка приходилось отнимать у Джонатана, когда другие дети хотели поиграть с ним. В такие моменты «братик медвежонка» — как называл себя Джонатан — уединялся в каком-нибудь углу и не реагировал на остальные игрушки.
— Медвежонок должен быть там, — сказала ему Джина.
— Не-а.
Надо бы поискать медвежонка, но другие дети не оставляли для этого времени. Так что Джонатан сидел, надувшись, пока остальные детишки развлекались до второго завтрака.
На корте Тони тренировался вовсю. Блестящий игрок, он наверняка будет представлять «Бенкрофт».
Тони заметил Джину и, перепрыгнув через сетку, поспешил к ней.
— Ты вовремя, мы как раз проводим предварительную отборку.
— И кто же главный претендент?
— Не будем спорить. Предстоит долгая борьба. А вот и Майлз.
Обернувшись, Джина увидела Барбару и Майлза.
Новый шеф не переоделся в теннисные шорты, а остался в привычных для него серых брюках. Даже не снял свою шелковую рубашку, в отличие от Тони, одетого в майку, открывавшую его мускулистые плечи. Но на нем были кроссовки — единственная уступка с его стороны.
Он пожал руку Тони и, как свойственно рыцарям, поклонился Джине. Покраснев, как рак, она собрала вокруг себя малышей.
С самого начала поединок был неравным. Тони играл лучше. Майлзу не хватало спортивного фанатизма, и он едва сосредоточивал внимание на игре.
Тони выиграл подачу и без труда открыл счет. Майлз же даже своей подачи не мог выиграть. Тони опять набрал очки на своей подаче. И так продолжалось до самого конца сета. Бэб принесла лимонад.
— Мне побольше сахара, — подсказал Майлз. — Хочу отыграться.
— Можно закончить и на этом, — предложил Тони.
— Ни в коем случае. — Майлз взглянул на Джину. — Я предвкушаю победу.
И все повторилось сначала. Майлз проиграл два гейма. Но потом новый шеф устоял перед подачей Тони, и все пошло иначе. Джина даже не поняла, что произошло: самоуверенность ли Тони была тому виной, или почти фанатичное желание Фаерлэнда выиграть.
На каждый свирепый выпад Тони он отвечал аккуратно, хоть и не столь блестяще. Мячи теперь летали быстрее, удары становились резче и короче. Среди зрителей воцарилась мертвая тишина, которую нарушали лишь дыхание игроков и стук мяча.