— Ах, так ты носишь его мальчика? — переспросила она. — Салью будет очень счастлив.
— Салью?! — в гневе воскликнула я. — А как насчет меня? Как насчет моего счастья? — Я рассказала Абибату, что в своей прежней жизни, то есть до налета мятежников, мечтала выйти замуж за Мусу и родить ему четверых детей, двух мальчиков и двух девочек. На свадьбу я хотела надеть красивое длинное платье. Таким я видела свое счастье. Сейчас те планы вспоминались с грустью.
До недавнего времени я считала свою кузину Адамсей погибшей. Я даже говорила врачам, медсестрам, Ибрагиму и Мохамеду, что мятежники ее убили. При атаке на Манарму погибло, наверное, человек сто, как я выяснила во Фритауне, но Адамсей среди них не было.
Как оказалось, мятежники отрезали руки и ей. После этого она через буш добралась до Порт-Локо. Грязная, окровавленная, она бродила по улицам и людным рынкам, когда ее случайно увидел муж Абибату. Потом сама Абибату привезла ее во Фритаун.
Встретившись в больничной палате, мы с сестрой без конца плакали и несколько часов подряд обнимали друг друга, пока Адамсей не отвели в операционную на обработку ран. С тех пор большую часть времени мы проводили вместе.
Наконец мы с родными достаточно оправились от ран, чтобы выбираться на свежий воздух. Поначалу мы с Адамсей, Ибрагимом и Мохамедом бродили по прибольничной территории, глядя на улицу через высокий забор.
Фритаун показался мне суетливым городом с уймой машин и толпами людей, спешащих на работу, с работы домой и на рынок. Еще тут было очень жарко, куда жарче, чем в Магборо, вероятно, из-за скопления людей и зданий. В такой скученности воздух нормально циркулировать не мог.
Мы видели женщин в элегантных юбках и блузках с пуговицами и причудливыми воротниками. Такая одежда встречалась мне впервые, но наряды подростков изумляли еще больше. Девушки тут носили штаны, порой такие короткие, что ягодицы вываливались наружу. В Сьерра-Леоне красивой считается женщина с пышными, округлыми ягодицами. Однако мы прячем их под длинными юбками и платьями, поскольку воспитаны с убеждением, что эту часть тела можно показывать только мужу. Грудь предназначена для кормления детей, поэтому совершенно нормальным считается ходить по улице с голой грудью, особенно если рядом младенец. Но демонстрировать попу… У меня челюсть отвисала, когда я ввдела через забор таких девушек.
— Фритаун совсем не похож на Магборо! — воскликнула я однажды, когда мы с Мохамедом наблюдали за горожанками. Брат не ответил: он не сводил глаз с женщин и странно улыбался. Мальчишки и мужчины порой такие смешные!
Выбравшись за территорию, мы заметили еще одну странность: поведение самих пациентов.
Мужчины, женщины и дети, перевязанные, покрытые порезами и синяками, топтались у ворот больницы с пустыми пакетами, которые протягивали прохожим. Иногда горожане бросали в пакет несколько леоне, но куда чаще качали головой и проходили мимо. Вскоре я поняла, что пациенты побираются. В больнице лежала в основном деревенская беднота, попавшая во Фритаун после нападения мятежников.
Вскоре я обнаружила, что безрукие дети вроде меня — самые успешные попрошайки. Горожане жалели нас, поэтому чаще давали денег, чем взрослым.
О войне фритаунцы знали не понаслышке. Когда она только вспыхнула на востоке Сьерра-Леоне, деревенские жители хлынули в столицу и теперь сотнями ютились в больницах, в так называемых лагерях для беженцев и прямо на улице, ночуя где придется. Позднее, в январе 1999 года, вооруженные столкновения докатились и до столицы, а когда война перекинулись на Магборо, мятежники уже отступили из Фритауна.
Как-то раз мы с Ибрагимом, Мохамедом и Адам-сей решили попробовать побираться. Вскоре мы просили милостыню каждый день, хотя я это занятие люто ненавидела.
Каждое утро моя ненависть к миру вспыхивала с новой силой. Солнце вставало, лилось в окна девичьей палаты, и настроение у меня падало. Первым делом всегда вспоминалась моя жизнь до Салью, до ребенка, до нападения мятежников — жизнь, которой у меня больше не было.
Почти каждое утро Адамсей расталкивала меня, пока другие девочки не успевали проснуться, и шептала:
— Нам пора!
По дороге в умывальную я на цыпочках обходила спящих соседок, еще не прознавших, что попрошайничеством можно зарабатывать на жизнь. Я вытирала влажной тряпкой лицо и волосы, поправляла юбку и блузку и отправлялась на промысел.
Мы с Адамсей, Ибрагимом и Мохамедом встречались у главного входа в больницу, кивали друг другу, но, выходя за территорию, почти не разговаривали.