Мы с Мохамедом выбрали самый короткий путь и бежали по проулкам, огибая чужие палатки.
— Куда несетесь? — крикнул кто-то, попавшийся по дороге. — Бежать все равно некуда!
«А вот и есть! — хотелось мне крикнуть в ответ. — Я собираюсь в Соединенные Штаты!»
Когда мы добрались до нашей палатки, Мари разводила огонь. Рядом с ней стояла женщина в прямой коричневой юбке и белой блузке. Она была одного роста с Мари, но дороднее, с короткими вьющимися волосами.
— Здравствуй! — произнесла женщина, когда я встала перед ней. — Меня зовут Камфорт. Ты Мариату?
— Да, выдавила я, еще не восстановив дыхание после бега.
— Если ты Мариату Камара, у меня есть для тебя сообщение.
— Какое?
— Приходи завтра утром ко мне в кабинет, я передам тебе сообщение, и мы поговорим о нем подробнее, — сказала женщина, объяснила, где находится ее кабинет, и отправилась по своим делам.
Я стояла, обдумывая ситуацию. Неужели я и впрямь отправлюсь в место под названием Соединенные Штаты, которое считается лучшим на земле?
Следующим утром я могла поспать подольше, но поднялась вместе с Адамсей. После ухода кузенов я переоделась в свой лучший наряд, красные докет и лаппу, и взяла свою единственную обувь — оранжевые шлепки.
Кабинет Камфорт располагался недалеко от лагеря. В офисном здании я никогда прежде не была, разве что подходила к дверям вместе с Адамсей и просила милостыню у бизнесменов, спешащих домой с работы. Как правило, охранники нас прогоняли.
Тем утром я приблизилась к парадному входу, готовая к тому, что меня снова прогонят. Но охранник улыбнулся и распахнул передо мной двери.
В конце коридора (как и объясняла Камфорт) я обнаружила лестницу и отсчитала четыре пролета до нужного этажа. Хозяйка кабинета уже ждала меня.
— Ты пунктуальна, — заметила она с одобрением. Сегодня на Камфорт были синие африканские докет и лаппа и крупные коричневые бусы.
— Вам очень идет, — похвалила я.
— Спасибо, — ответила Камфорт. — Мне нравится и западная одежда, и африканская.
Весь большой кабинет был заставлен стеллажами. На стенах висели плакаты с цветами, сертификаты и дипломы в рамках. Увидев, что я их разглядываю, Камфорт пояснила, что она социальный работник, помогает обитателям лагеря для ампутантов решать немедицинские проблемы, например воссоединяться с семьями.
— В некоторых семьях стыдятся родственников, потерявших на войне руку или ногу, — сказала Камфорт. — Поначалу здоровые чураются инвалидов, а я помогаю людям принять тех, кого они любят.
Я задумалась над ее словами. До вчерашнего дня я не видела эту женщину в лагере, к тому же у моих родственников проблем с принятием не было: они относились ко мне точно так же, как и до нападения мятежников. Они по-прежнему командовали мной: «Мариату, принеси воды! Купи перец! Почисти зубы!» Я не очень представляла, кому конкретно помогает социальный работник, но уточнять не стала.
Камфорт жестом пригласила меня сесть на стул у своего рабочего стола.
— Нам позвонил один человек из Канады, — начала она, усаживаясь напротив меня. Зовут его Билл, он хочет разыскать девочку из этой статьи. — Камфорт протянула мне газетную вырезку с фотографией. Я удивилась, увидев на ней себя с Абдулом на руках. — Это ты?
— Да, — тихо ответила я, глядя на личико сынишки, и сморгнула слезы.
Камфорт, похоже, не заметила, что я расстроена.
— Если на фотографии ты, значит, этот Билл хочет помочь тебе. Его семья прочитала статью. Они хотят дать тебе денег на еду и одежду.
— Что такое Канада? — спросила я.
Камфорт вытащила из-за стола большую книгу — атлас, как она сказала.
— Вот Северная Америка, — пояснила она, ведя рукой по странице. — Канадой называется вот эта страна над Соединенными Штатами.
— Понятно. А в Канаде безопасно? — спросила я.
— Да, вполне. Это богатая страна. А еще очень холодная. Там по пол года идет снег.
Слово «снег» я прежде не слышала. Камфорт объяснила, что он похож на белую соль, падающую с неба, когда очень холодно.
Я представила себе прохладную весеннюю ночь в Сьерра-Леоне и летящую с неба соль.
— Там холоднее, чем самой морозной ночью в наших краях, — добавила Камфорт, словно прочитав мои мысли. — В Сьерра-Леоне такого не бывает ни днем, ни ночью.
— Этот Билл хочет забрать меня в Канаду? — спросила я.
— Нет. Но если будешь молиться, может, и заберет.