Я вернулась в дом, где мы ночевали, и поставила кувшин на пол рядом с Мари. Когда тетя тоже сказала, что нужно идти в Магборо, я заплакала.
— Тревожиться не о чем, — успокаивала меня Мари. — Мятежники еще не подошли. Как знать, может, их вообще не существует. Делай, как сказал Али. Отправляйся в Магборо.
Я еще плакала, когда мы вышли из Манармы с Адамсей, Ибрагимом и Мохамедом. Думать я могла только о своем сне — о пальмовом масле, горящем баке для воды — и о бабушкиных словах: «Если приснилось пальмовое масло, жди кровопролития».
До Магборо мы так и не добрались. На пути лежала другая деревня, и, едва мы в нее вошли, раздались выстрелы. Женщина-сопровождающая сказала, что беспокоиться не о чем. Мол, стреляют наверняка местные солдаты — жители деревни, которые день и ночь караулят приближение повстанцев.
— Они просто в стрельбе упражняются, — пояснила женщина, однако я видела ее страх: карие глаза стали размером с блюдце, а голос упал до шепота.
Из Манармы в Магборо отправилось человек десять. Старшие решили, что стрельбу лучше переждать и только потом двигаться дальше. Я притихла, не сомневаясь, что грядет настоящий кошмар. Стараясь держаться поближе к Мохамеду, я наблюдала, как одна из крестьянок готовит фу-фу, блюдо из вареной кассавы. Женщина хотела нас угостить, но я от страха смогла проглотить лишь пару кусочков.
Когда выстрелы стихли, взрослые объявили, что хотят отправить нас с Адамсей обратно в Манарму.
— На всякий случай, — сказал незнакомый мне мужчина.
Ко мне подошел торговец, который ходил по деревням и продавал продукты лук, перец, рыбу и масло. Он попросил меня прихватить обратно в Манарму пальмовое масло. Я пристроила на голове желтый пластмассовый кувшин с маслом, и мы с Адамсей отправились в путь. Каждый шаг внушал мне ужас.
Добравшись до окраин Манармы, мы остановились под манговым деревом у футбольного поля. Сердца у нас бешено колотились. Вокруг никого не было, что показалось мне очень необычным, но я попыталась объяснить себе полную тишину комендантским часом. Когда жителям грозила опасность, глава деревни мог в любое время суток приказать всем сидеть по домам.
А потом мы увидели, как из одного из домов выходят они — голые по пояс солдаты в камуфляжных брюках, с лентами патронов вокруг мускулистых тел. Адамсей бросилась наутек, но откуда ни возьмись появился мужчина и схватил ее за талию. Повстанец притащил мою сестру обратно и швырнул на землю рядом со мной. На голове у него была красная бандана, через плечо висело несколько ружей.
Я замерла. «Ну вот, — подумалось мне. — Сегодня слухи о мятежниках подтвердились».
Солдат приказал мне снять с головы кувшин с маслом. Поглядев ему за спину, я поняла, почему в Ма-нарме такая тишь: солдаты захватили деревню и теперь ходили по домам и грабили жителей. Большую часть добычи они складывали в кучу посреди дороги.
К первому солдату присоединился второй, и они вместе погнали нас в деревню, к пустырю за одним из домов. Нам с Адамсей приказали сесть на землю рядом друг с другом. Один из солдат связал нам руки за спиной куском грубой веревки.
— Вы знаете, кто мы? — спросил он, широко улыбаясь.
— Нет, — отозвалась я. — Вы солдаты, охраняющие деревню?
Я знала, что это не так, и своим ответом сделала только хуже. Мятежник начал орать:
— Здесь есть солдаты?! Іде они? Мы повстанцы и хотим поймать тех солдат. Говори, где они!
Теперь вокруг нас собралось множество мятежников. Они приближали лица вплотную к нашим, а потом отходили, мерзко улыбаясь. Многие говорили на крио, самом распространенном языке Сьерра-Леоне, который я могла опознать, но не понимала. Мятежник, связавший мне руки, начал допрашивать меня на темне, моем родном языке:
— Откуда ты? Сколько тебе лет?
Не успев ответить, я заметила торговца пальмовым маслом и удивленно разинула рот. Он ведь направлялся в Магборо, и я не представляла, зачем ему понадобилось возвращаться в Манарму. Мятежник, говоривший на темне, повернулся к нам с Адамсей и приказал:
— Смотрите и не отворачивайтесь.
У нас на глазах торговец побежал по грунтовой дороге, но был застрелен выскочившим перед ним мятежником, на вид моим ровесником. Значит, прав был глава Магборо: среди повстанцев есть дети. Я разрыдалась: мне прежде и смертей не доводилось видеть, а тут убийство. Мятежник пригрозил, что, если не успокоюсь, он убьет и меня.
— Не прикидывайтесь детьми! — скомандовал он. — Взрослых девочек я оставляю в живых.
Моя двоюродная сестра начала упрашивать солдата отпустить ее. Адамсей всегда была болтушкой, но меня потрясло, что она способна говорить даже перед лицом опасности.