Проехать на Вовкином велосипеде до стадиона и обратно стоило двадцать копеек. По десять копеек два квартала.
- Кто хочет без рук, - говорил Вовка, - пусть платит по тридцать копеек.
Кататься можно было и в долг. Но только три ездки. На большее Вовка не соглашался.
Деньги он собирал на новый велосипед.
- А-а... - увидел он меня. - Ты, значит, купил этот драндулет.
- У тебя у самого драндулет, - сказал я. - Даже еще хуже... Калека, одним словом.
- Это еще какая калека?! - закричал он. - Какая еще калека, я тебя опрашиваю?
- Обыкновенная, - сказал я. - С одной педалью.
- Зато ход какой! Тебе и не снилось.
- Брось, - сказал я. - Расхвастался!
Вовка рывком поднял и перевернул свой велосипед.
- Кто кого до угла!
Мы помчались. Пока я набирал скорость, Вовка вырвался вперёд метров на двадцать. Пригнувшись к рулю и поставив левую ногу на раму, он быстро крутил правой ногой, отчего казалось, что он непрерывно лягается. Или отбивается от собак, которые его хватали за пятки. Я чуть не расхохотался, глядя на его старания. Анекдот, да и только, вроде чечётки одноногого деда Тараса, утильщика. Тот, как выпьет, так всегда на базаре цыганочку танцует.
И всё-таки до угла он домчался раньше меня, хотя я его уже почти догнал, и при этом у меня была такая скорость, что я даже не сразу рискнул тормозить и промчался мимо Вовки.
- Ну что? - крикнул он. - Съел?
- Если бы я не сделал... - сказал я задыхаясь, - Если бы я не прокатился до крепости и обратно, я бы тебя обставил.
- Держи карман шире!
Я слез с велосипеда и поставил его к стене.
- Сколько дал? - спросил он.
- Триста, - сказал я.
- Ого! Три буханки хлеба на базаре, - присвистнул Вовка. - Мне он предлагал за двести. Нашёл дурака! .. Хе-хе-хе! Мой двести стоит, а то и больше. Сразу отвязался.
Я вспомнил, как мама смотрела на меня после покупки. Мне стало обидно. Вовке предлагал за двести, а мы отдали триста, да еще сало.
- Брось, - сказал Вовка, - машинка и вправду хорошая. Надо только купить камеры. Новая камера на толкучке - полсотни. За полсотни можно купить и две латаных, если не больше пяти латок на камере. Если больше пяти латок, то уже пятнадцать рублей стоит. Понял? Купишь камеры - ход будет вот такой! - И он показал мне большой палец.
«Где достать деньги?» - подумал я. Из головы не выходило мамино лицо, когда она протягивала сало.
«Вот, возьмите вместо денег, если хотите». - И вздохнула.
- Где достать деньги? - сказал я. - Даже если по пятнадцать, это уже тридцать.
Вовка засмеялся.
- Чудак! Каждый рейс - двадцать копеек. Я вон себе новые камеры поставил: на переднем две латки, на заднем только одна. Понял?
Я кивнул головой. Пять мальчишек за вечер - это уже рубль. Через пятнадцать дней - одна камера, через месяц - две.
Котька прибежал ко мне через час. Сначала он свистнул - два коротких, один длинный, но, не дождавшись ответа, отворил калитку и заглянул во двор.
- Ну, машинка! - заорал он. - Мать купила, да?
Он присел и покрутил рукой педали.
- Блеск! Прокачусь?
- Гони до стадиона и обратно, - сказал я.
Котька побежал, толкая велосипед перед собой, и с ходу впрыгнул в седло. Высоко задрав нос, он покатил к стадиону.
- Отличный ход, - сказал он, вернувшись. - Еще можно? - Котька улыбнулся. Он был рад до чёртиков.
- Нет, Котька, - сказал я, - гони двадцать копеек, тогда поезжай еще раз.
Котька удивлённо посмотрел на меня. Он думал, что я шучу.
- Серьёзно, - сказал я. - Надо собрать деньги на камеры. Ты видишь, какой ход... Здесь же противогазные трубки!
- Противогазные трубки, - повторил Котька. Он сразу стал грустным. - Сейчас я принесу тебе двадцать копеек. Для Дорофея собирал.
Котька вернулся и сунул мне двадцать копеек. Они были тёплыми и чуть мокрыми. Он их сжимал в кулаке, когда нёс.
Котька поехал к стадиону, а я сел на углу на розовое крыльцо.
Котька вернулся и прислонил велосипед к крыльцу. Он сел рядом. На его лбу блестели капельки пота, он стирал их рукой.
- Говорят, скоро будет солнечное затмение, - сказал он. - Станет темно, как ночью. Надо стёкла коптить.
Велосипед стоял внизу и ждал пассажиров. Уже стемнело, а желающих покататься все не было.
- Интересно, отчего пушка бьёт, когда солнце закатится? - опросил Котька.
Я пожал плечами. Мне было не до пушки. Я ждал пассажиров. Наконец, хлопнула калитка напротив. Подошёл Вовка Жереб.
- Твой, что ли?
- Его, - сказал Котька. - Двадцать копеек, и гони до стадиона.
- Подожду лучших времён, - сказал Жереб и звонко сплюнул сквозь зубы. Он достал из кармана бычок и закурил. Дым Жереб выпускал через нос, и его широкие ноздри шевелились. Я решил, что дам ему покататься, когда никого не будет.