Спал я во дворе под виноградником. Я пошёл и лёг на кровать - вот-вот должна была вернуться с работы мама.
Я слышал, как хлопнула калитка, а потом, как звякнул крючок.
- Что, уже спит? - удивилась она.
- Этот чёртов велосипед, - сказала бабушка. - Он совсем замотался.
- Но он так хотел его, - сказала мама.
«Только бы не подошла меня поцеловать», - подумал я и зарылся лицом в подушку. Она подошла ко мне и постояла надо мной. Потом её тёплые пальцы пробежали по моим волосам, и она ушла в комнату.
Я лежал с открытыми глазами. «Что я им сделал? - думал я. - Разве кто-нибудь обижался на Вовку Дорофеева? Платили деньги и ездили... Вот и все. А тут...»
Порывами дул ветер. Над головой шумели виноградные листья. Листья метались по чистому небу, заслоняли звезды... Вращалось переднее колесо велосипеда: «ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж». Прозрачный серебряный крут... Из темноты слышались голоса мальчишек. Потом шум воды. Они ушли, бросив меня одного. Болело колено...
Я закрывал глаза и пытался уснуть. Болело колено... У Чугунка росли усы. Чёрные усы. Они ползли над губой и стекали на подбородок. «Это не кровь!» - кричал Цубан. «Но ведь до первой кровянки...» - «Это не кровь!» - кричал Цубан. Шумели листья над головой. Их шум был похож на шум прибоя. Прибой накатывался с другой стороны двора. С той стороны была видна бухта. Где-то простучал поезд. Мне захотелось уехать...
Мама стояла надо мной и пристально смотрела на меня. Наверное, я проснулся от этого взгляда.
- У тебя все лицо в синяках, - сказал она. - Что случилось?
Я вспомнил. Вчерашнее всплыло, стало противно, как от касторки.
- Ничего. Это пройдёт. Не волнуйся.
Она вздохнула.
- Если бы ты знал, как мне трудно с тобой без отца.
- Не беспокойся, - повторил я. - Это пустяки. Пройдёт все это.
Она ушла.
Целый день я провалялся в кровати, читая книгу. Бабушка, увидев синяки, так разозлилась, что схватила велосипед и увезла его в сарай.
- Из-за этого чёртова велосипеда уже всё лицо - один синяк! - кричала она. - Я вас знаю. Ещё убьют ребёнка. Говорила ей: не покупай! Не покупай! Пусть теперь пропадёт к чёртовой матери.
К вечеру она отошла и разрешила взять велосипед.
Я вышел на улицу. Мальчишки как всегда сидели на розовом крыльце.
Я подъехал к ним. Они молча смотрели на меня. По их лицам нельзя было понять, что они обо мне думают. Я прислонил велосипед к крыльцу и по ступеням поднялся наверх.
- Вот. Пересчитайте, - я положил деньги на камень. - Все деньги, которые получил от вас.
Потом спустился вниз и сел на велосипед.
- Теперь тебе фара не нужна, - крикнул Цубан. - Ха-ха!
Они ржали за моей спиной,
Я повернулся.
- Ну-ка, слезай, - сказал я и прислонил велосипед к крыльцу.
- Тебе что? Мало вчера получил, да? - крикнул Чугунок. Глаза у него припухли, стали узкими, как у китайца, но синяков заметно не было,
- И ты слезай.
- На арапа берёшь! - крикнул Цубан, - Ну-ка, пошли, Чугунок.
Жереб посмотрел на Шурку:
- Сядь, Чугунок, или я буду за него. Иди, Цубан, один. До первой кровянки.
Я ждал Цубана внизу. Мне было все равно. Я знал, что сейчас свалю его на землю, а потом буду драться с Чугунком и с Жеребом, если дойдёт до этого, хотя он был в пять раз сильнее меня. Мне было все равно - я готов был драться со всем светом.
Цубан мялся. Он переступал с ноги на ногу, не решаясь спуститься вниз. Я смотрел на его пыльные босые ноги и ждал.
- Он чокнулся, - крикнул Котька. - Кончаем, ребята.
Они молчали.
Я поднял голову.
Шурка все еще стоял, не зная, что ему делать.
Я взял свой «драндулет». От противогазных трубок покрышки стали бугорчатыми, колеса искривились и сильно «восьмерили», хотя я уже несколько раз подтягивал спицы, когда обод начинал биться о вилку. Было ясно, что колеса скоро «полетят».
«Ладно, - подумал я. - Вам же хуже».
Я развернул велосипед и. покатил в сторону крепости. Теперь мне было наплевать, что они обо мне думают.
Утром я пошёл мыть ялики. Было еще совсем рано, но у причала уже покачивались два пустых ялика, и с третьего выгружали рыбу.
- Могу подраить ялик, - сказал я.
- Добро, - сказал рыбак.
- Чем будешь брать? Деньгами или рыбой? - спросила его жена. Она была в бушлате и в резиновых сапогах.
- Мне бы деньгами, - сказал я.
- Идёт, - сказал рыбак.
Жена поднялась на причал и взяла большую корзину с кефалью.
- Захватишь остальные! - крикнула она. - Не задерживайся.
Рыбак кивнул головой.