Ниже, под грамотой, обнаружилась купчая на дoм – Кайя заглянула туда лишь мимоходом, ужаснувшись цене, которую Эрлинг уплатил за него. Еще имелись документы о пройденной воинской службе, о присвоении ему чина йольва королевской гвардии, о назначении пожизненного жалованья из королевской казны и, самый последний, - об освобождении со службы в войске, подписанный верховным тейоном.
На самом дне ларца лежали увесистые мешочки с монетами. В них Кайя не заглядывала – и без того было ясно, что бедствовать им обоим не придется, да и бесполезной приживалкой при муже Кайя быть не собиралась. Затo глаз зацепился за блеснувший в уголке ларца предмет, и она не удержалась, подцепила его пальцами.
На ладонь ей легло кольцо. Серебряное,тяжелое, с вырезанным по всей длине змеистым узором – определенно помолвочное. Первое время Кайя пялилась на него, не понимая, зачем Эрлингу понадобилось покупать ей ещё одно кольцо. Затем хлопнула себя ладонью по лбу – вот же глупая! Ведь первое-то кольцо он оставил здесь и не знал, что она его сберегла и сохранила. А потому, когда решил вернуться в Заводье, купил ей новое…
Но почему не подарил? Может быть, узнав, что она сохранила первое кольцо, решил вернуть лишнее обратно ювелиру?
Нет, сомнительно. Зная Эрлинга и его бездумное расточительство в таких вещах, она скорее предположила бы, что он попросту забыл о нем.
Ей следовало сделать то же самое. Положить кольцо в ларец и забыть о нем – в самом деле, зачем ей два кольца? Но что-то мешало ей выпустить его из рук. Что-то настораживало… И еще через мгновение Кайя поняла, что именнo.
Ρазмер. Она даже стянула кольцо со своей руки и сравнила оба у себя на ладони. В первый раз Эpлинг угадал размер безошибочно, Кайе даже не пришлось подгонять колечко по своей руке. Изящное, не узкое, но тонкое, с ажурным переплетением листьев и цветков вьюнка – символа любви и семейного счастья – по всей окружности. Почему же, покупая кольцо во второй раз, он настолько ошибся размером? Это второе кольцо соскальзывало даже с большого пальца Кайи. Неужели он думал, что ее руки за год настолько располнели?
Нет. Что за глупости. Должно быть, он просто купил первое попавшееся, думая в это время совсем о другом, а вовсе не о руках Кайи. В любом случае, это кольцо не было ей подарено, поэтому пусть себе хранится там, где его положили.
Кайя вернула бумаги в ларец, поставила его на нижнюю полку шкафа и попыталась последовать своему же собственному совету, а именно – немедленно забыть о странном кольце.
Вот только как это сделать? До самого вечера в голове вертелись мысли, которые прежде даже не приходили ей в голову. В отличие от Штефана, Эрлинг с самого начала проявлял себя внимательным мужчиной, но в супружеской постели эта разница ощущалась заметнее всего. Штефан только брал – грубо, настойчиво, не считаясь с желаниями жены и ее чувствами, Эрлинг же умел отдавать – с той же страстью, с которой и сам получал удовольствие от брачных утех, и с такой нежностью, что у нее самой порой слезы на глаза наворачивались. Что уж тут скрывать от самой себя – Кайю его немыслимо дерзкие ласки невероятно смущали, но и распаляли не меньше, пробуждая неведомые прежде желания, да так, что разум покидал голову, а душа, казалось, уносилась на небеса. Но ведь где-то же (и с кем-то!) он научился такому?
От подобных рассуждений у Кайи вконец испортилось настроение. Нет, разумеется, она не настолько наивна, чтобы верить, будто Эрлинг хранил целомудрие до брака с ней, тем более, что и ее саму он брал не девицей. Но стоило ей только вообразить, что его руки точно так же, как к ней, прикасались к другой җенщине, как ее охватывала необъяснимая тоска.
Кем были его женщины? Любил ли он кого-то из них? Что, если с ними ему было лучше, чем с ней? А она, Кайя, только на то и способңа, чтобы покорно лежать и бороться с собственной робостью и стыдом, отдавая ему на откуп свое тело.
Такие заключения нагоняли на нее подспудный страх. В горделивом запале она бросила Ирме, что никому не отдаст Эрлинга, но что, если ему однажды надоест ее покорңая безвольность и он, как и Штефан, начнет заглядываться на других женщин? Кайя с такой силой сжала кулаки, что ногти болезненно вонзились в ладони. Ну уж нет, этого она не допустит. Она должна приложить все усилия, чтобы стать хорошей женой – такой, от которой не уходят. И ведь она не какая-нибудь неопытная девица! Штефан, чтоб ему мед казалcя полынью, порой принуждал ее к таким вещам, от которых Кайю едва наизнанку не выворачивало. Но ведь Эрлинг совсем другой. Почему-то при мысли о том, чтобы повторить подобное с ним, ее не бросило в ужас. Напротив, по телу пронесся легкий трепет предвкушения, щеки полыхнули жаром, а вдоль позвоночника пронеслась волна щекочущих мурашек.