Выбрать главу

Помолчав, она добавила:

- А эти статьи в журналах, которые он пишет под псевдонимом «шевалье де Сен-Реми»? Я не узнаю его там. Он язвителен, зол, саркастичен, он словно скальпелем разрезает всех тех, кто бывает у меня, высмеивает их, показывает все недостатки…

- Да, у него острый взгляд, - задумчиво подтвердил барон.

- Мои гости уже боятся его, называют «враг друзей». Некоторые боятся приходить, опасаясь, что их потом высмеют в газетах… Я не о них печалюсь, меня волнует он. Он словно добивается, чтобы его не любили. Впрочем, что я говорю! - Она снова слабо улыбнулась, проведя рукой по волосам. - Когда он что-то пишет, я даже рада. Гораздо хуже, когда у него такой период, как сейчас, - актрисы, театры, бульварные девки, ложи в «Амбигю»[6].

Она порывисто поднялась, прошлась по гостиной, ломая пальцы. Жозеф внимательно следил за ней взглядом, потом опустил глаза, вздохнул и тоже поднялся.

- Антуанетта, ты в чем-то права. Но все дело в нашем времени. Когда я был молод, я воевал, ненавидел, совершал подвиги. Я знал, куда девать свои силы. Я боролся с революцией, с Бонапартом, с империей. Нынче другое время. Все силы уходят на то, чтобы заработать деньги.

- Да-да, - с болезненной гримасой подтвердила графиня, - а что же делать тем, у кого их достаточно?

- Развлекаться. Твой сын именно так и поступает. И это еще хорошо, что он умеет это делать, что у него к этому вкус…

Графиня резко обернулась, глаза ее были полны укора и удивления:

- И это все, что ты можешь мне сказать, Жозеф?

Барон покачал головой, заложив руки за спину.

- Дорогая моя, - сказал он, и неподдельная любовь прозвучала в его голосе. - Могу ли я в чем-то тебе отказать?

- Значит ли это…

- Я попытаюсь. Сделаю, что смогу. Может быть, даже познакомлю Эдуарда с графиней д’Эрио.

- С графиней д’Эрио? - Изящные брови Антуанетты чуть приподнялись. - Что это за имя и что это за особа?

Словно все больше утверждаясь в своей догадке, барон произнес:

- Да-да, это очень удачная мысль…

Спохватившись, он повернулся к графине:

- Это креолка, кузина, я бывал у нее неоднократно.

- Но ее титул… и имя…

- Титул фальшивый и имя, возможно, тоже. Это дама из того света, который можно назвать золотой проституцией. Словом, она сумела достичь того уровня, когда мужчины платят ей пять тысяч франков за то, что получили бы у уличной девки за двадцать су.

- Жозеф!

- Что? Этой дамы опасаться не следует, дорогая. Поверь мне, уж я-то ее знаю. Она очень красива, еще молода, у нее блестящий салон, где она собирает людей с такими же фальшивыми титулами, как и у нее, но все это сделано так ловко, что нужно приглядеться, чтобы понять, что к чему.

Пожав плечами, Антуанетта невесело произнесла:

- Мой друг, ты впервые сознаешься в том, что вхож в такие дома.

- Увы, дорогая, я грешен, как и все мужчины. Но я не сознался бы в этом и сейчас, если бы ты не заговорила об Эдуарде.

- Ты… ты считаешь эту особу пригодной для Эдуарда? Жозеф!

- Она пригодна даже для принцев, уверяю тебя. У своих знатных любовников она переняла хорошие манеры и даже кое-что от образования. Она хорошо маскируется под знатную даму. Начать хотя бы с того, что ее дочь, по-видимому, еще даже не подозревает, что за образ жизни ведет ее мать.

- Так у нее есть дочь?

- Есть, но я, впрочем, мало об этом знаю.

- А сама она? Она парижанка?

- Она лет пять, как в Париже. Я подозреваю, что путь свой она начала с самых низов. И, раз уж добилась нынешнего положения, значит, у нее есть талант.

- Ты уверен, что Эдуард может увлечься этой особой?

- Непременно. Уж на несколько месяцев она сумеет его увлечь, и он откажется от того, что ты так не любишь - театров, ресторанов и кутежей.

Барон умолк. Графиня тоже молчала, задумчиво наблюдая, как ветер колышет легкие занавески на распахнутом окне. Барон, ее кузен - при всей ее любви и уважении к нему - обладает частицей того буржуазного практицизма, снисходительности и простоты, которые помогают без брезгливости общаться с людьми вульгарными и грубыми. Графиня де Монтрей почему-то предвидела, что предлагаемая бароном женщина окажется вульгарной. Эдуард не таков. Она разбудит в нем самые дурные чувства, вызовет отвращение.

Поднимая глаза на барона, графиня произнесла:

- Это скверный выход, Жозеф.

- Это самый обычный выход, дорогая. Прости, но ты плохо знаешь мужчин.

- Я вовсе не хотела, чтобы…

Стук кабриолета раздался за окном. Не договорив, Антуанетта поспешно поднялась. Радость отразилась на ее лице:

вернуться

6

Театр средней руки, в котором царила весьма фривольная атмосфера.