Она занесла кол высоко над головой — и с громким криком ударила его в грудь.
Патрик, однако, двигался быстро и вовремя отпрянул. Он перехватил кол прежде, чем острие пронзило его кожу. Вцепился в него обеими руками и попытался вывернуть из рук Ливви.
Он рывком заставил ее потерять равновесие, поскольку она продолжала двигаться вперед, пытаясь заколоть его. Теперь она цеплялась за один конец кола, а он удерживал другой.
Патрик раскрутил ее и шарахнул о дерево.
Ливви закричала, когда кол вырвался у нее из рук.
Она оттолкнулась от ствола и развернулась навстречу Патрику.
— Хорошая попытка, — проговорил он, задыхаясь. — Но недостаточно хорошая.
Обеими руками он поднял кол и переломил его о бедро. Затем он оставил себе заостренный конец, а другую половину отшвырнул в сторону.
— Вот теперь и у меня есть задание, — произнес он, надвигаясь на Ливви. Он занес руку с колом. — Отгадай, какое.
Глава 41
Пусть умрет вампир
Он с силой опустил кол, метя Ливви в сердце.
Она обернулась летучей мышью, и острие пронеслось мимо нее, лишь слегка зацепив крыло. С громким визгом она раскинула крылья и взмыла над головою Патрика. Затем, выпустив когти, она спикировала вниз.
Шипя и визжа, она вцепилась ему в глаза.
Он закричал от боли и отшатнулся назад.
Она терзала его щеки когтями. Кровь струилась по его лицу.
Со стоном он сшиб ее тыльной стороной ладони. Его рука угодила ей в живот, выбив из нее весь воздух.
Ошеломленная, Ливви свалилась на землю.
Она подняла глаза как раз в тот момент, когда Патрик занес ногу, чтобы растоптать ее. Она отпрянула как раз в тот момент, когда каблук впечатался в землю.
Изо всех сил хлопая крыльями, она снова взвилась в воздух. Патрик тем временем наклонился, разыскивая оброненный кол.
Ливви приземлилась позади него, приняла человеческий облик и схватила кол как раз в тот момент, когда Патрик повернулся.
— Нет… — только и успел он сказать, прежде чем она всадила кол ему в глотку.
Отвратительный вопль вырвался из его раскрытого рта, когда кол, проткнув кожу, погрузился глубоко в его шею. Глаза Патрика вылезли из орбит, и он обеими руками ухватился за древко кола.
Но теперь уже Ливви двигалась быстрее его. Она выдернула кол и уставилась на зияющую в его шее дыру. Затем она снова всадила кол в его тело, на этот раз прямо в грудь, в самое сердце.
Он опрокинулся назад, треснувшись затылком о ствол дерева.
Он не издал ни звука. Он рухнул на спину, не сводя глаз с Ливви. Его ноги подогнулись, руки упали по бокам, и больше не двигались.
Шлейф лунного света выхватил из темноты кол, торчавший под углом из груди Патрика, который неподвижно лежал на земле. А затем его кожа начала плавиться и расползаться. Большие куски стремительно таяли, обнажая кости.
Пытаясь отдышаться, с вздымающейся грудью, Ливви повернулась к нему спиной.
«Я не хочу видеть, что с ним происходит.
Я убила его.
Я убила его потому, что он убивал моих друзей. А еще я убила его, чтобы спасти свою сестру».
Ливви чувствовала себя расстроенной, потерянной. Она не испытывала никакой гордости из-за своей победы.
«Что будет дальше?»
Она вновь подумала о Дестини.
«Надо ли было спасать тебя, Ди?
Или же мне следовало убить и тебя?»
Глава 42
Поцелуй перед смертью
Доктор Уэллер стоял, дрожа, в комнате заброшенной многоэтажки, вслушиваясь в предсмертные вопли, звучавшие вокруг.
Вампиры гибли. Охотники работали споро: заставали врагов врасплох, когда они спали в своих открытых квартирах, пробивали их сердца осиновыми кольями и тут же переходили в следующие квартиры.
Доктор Уэллер же не мог действовать так быстро. Он уже расправился с одним из вампиров, безмятежно спавшим в своей постели, молодым человеком, чей подбородок покрывала запекшаяся кровь. Он вогнал заточенный кол между ребер юноши и видел, как тот проснулся, как глаза его выпучивались от ужаса и неверия. Слышал вопль боли, когда тот понял, что с ним произошло. А потом наблюдал его смерть.
«Он не человек, — убеждал себя доктор Уэллер. — Теперь это чудовище, зловещая тварь в человеческом обличье. Он охотился на живых, ни в чем не повинных людей. Он губил жизни. Он заслужил смерти».
Но сейчас, когда солнце начало подниматься и его лучи хлынули в лишенные стекол окна, доктор Уэллер застыл, дрожа, перед низенькой кушеткой, не в силах ни действовать, ни двигаться, ни мыслить ясно.