— Нет! Нет, пожалуйста! — выгибалась и дёргалась я как могла, когда они тащили меня вдвоём. Высокий и Третий. — Пожалуйста, не надо!
— Не надо кому? — усмехнулся кто-то из них. — Мне так точно надо. И чем сильнее ты брыкаешься, тем больше надо, — закончил он под дружный хохот.
Какие-то коридоры, стены, потолки. Я вырывалась, озираясь по сторонам. Но сквозь спутанные волосы видела только смутные очертания, да чувствовала запах старой побелки и плесени.
Где мы? Что это за место? Что это за здание? Я что-то бессвязно выкрикивала, пока меня несли, но смысла в этих вопросах, как и в ответах не было никакого.
Какая мне разница где меня изнасилуют и убьют? Какая мне разница что здесь было раньше, если теперь это будет место моей боли?
— Видишь, здесь даже уютно, — швырнули меня на грязный матрас. Но осмотреться я не успела.
Всё было слишком быстро и слишком одновременно, чтобы я могла сказать: сначала с меня сняли футболку, а потом брюки или наоборот. Сначала сорвали лифчик, а потом сдёрнули трусики или в обратной последовательности. Сначала меня накрыл ужас, а потом стыд или мне сперва стало невыносимо стыдно, что я даже не смогу прикрыться, ведь мои руки и ноги привязали распятьем к старой железной кровати, а потом я в ужасе заплакала.
— Вот только давай без соплей, — скривился Высокий и посмотрел на меня сверху оценивающе. — А ты ничего. Худая, но с сиськами. А соски как торчат! Сладенькая, — с силой провёл он большим пальцем по моим губам, сминая кожу, и сделав неприличный жест языком, довольно улыбнулся, отходя в сторону.
— Подожди! Как тебя зовут? — выкрикнула я, стараясь задрать голову, чтобы его увидеть.
— Что, уже хочешь меня? Никак, — отозвался он издалека.
— А меня Ника.
— Ну вот и познакомились, Ника, — гоготнул он. — Слышь, Ярик, глянь, а она везде блондинка.
Я не слышала, что ему ответил Ярик. Я слышала, как они шепчутся. А потом над головой у меня встал Третий.
Запястья с татуировками на всё предплечье и несколько пар кожаных ремешков.
Я выгнулась, чтобы рассмотреть тату: девушка, маска смерти, пистолет, и замерла — в его руке тлела сигарета. Столбик пепла уже опасно накренился, вот-вот сорвётся и упадёт мне на лицо.
Я выкрутила шею до захрустевших позвонков, ожидая худшего, когда он стряхнул пепел в сторону. А потом и вовсе затушил окурок под мой облегчённый вздох.
— Вы там долго шептаться будете? — крикнул он. — Я сейчас выебу её без вас! А вы как хотите.
Брякнула пряжка ремня, словно он его расстёгивал.
— А тебя как зовут? — снова выгнулась я, получив совсем короткую передышку.
— Заткнись! — буркнул он.
— А меня Ника. Ника Тальникова. Я работаю курьером в «ДиЭйчДи». Знаешь такую компанию?
— Я сказал заткнись, сука! — рявкнул он и пнул кровать. Позади меня что-то полетело на пол. — Где этот сраный скотч? Вы что не принесли скотч? — орал он.
Потом что-то затрещало, словно отрывали кусок ткани.
— Лучше завяжи ей глаза, — сказал кто-то из блондинов. Я не поняла кто. У них были такие похожие голоса.
— Лучше помоги, раскомандовался, — огрызнулся Третий.
Он оседлал на меня сверху, пытаясь закрыть повязкой глаза. В нос резанул запах его промежности, несвежей одежды, табака. И я забилась в ужасе от того, что этот грязный урод будет первым. Что он засунет в меня свой немытый член, что топорщился так близко от моего лица, и я уже ничего не смогу сделать.
Но пока я ещё могла.
Могла.
Рискуя сломать себе шею, я вывернула голову и со всей силы вцепила зубами в руку, что пыталась держать мою голову.
— А-А-А! — раздался крик. — Сука!
Оглушительный удар по лицу. Хруст. Звон в ушах. Вкус крови. Всё поплыло перед глазами. Потемнело.
Мне сломали челюсть? Повредили барабанную перепонку?
Я надеялась, что от боли меня накроет спасительным беспамятством, но оказалось, что мне просто завязали глаза.
— Сука! Бешеная сука! — доносилось до меня как сквозь вату.
И я понятия не имела кто из них и что говорит. Больше не понимала.
— Дайте мне что-нибудь, я выбью этой грязной суке зубы!
— Успокойся! Мы сделаем кое-что получше, — зло усмехнулись в ответ.
— Серьёзно?!
— Нет. Нет! Ты не сделаешь этого! — громко заорали в ответ. — Не смей!
Изнутри обожгло надеждой. Ярик? Кто-то за меня заступился?