Ройал видел то, что произошло между Оро и Патрицией. Он объяснил это тем, что сестра надоела Оро со своей страстной влюбленностью. Но, услышав слова Оро, когда тот прогнал Патрицию, Ройал понял, что здесь что-то более серьезное. Еще не зная, как ему поступить, он направился вслед за Оро и Антонией.
Оро упал на колени, как только удалился от лагеря. Антония догадалась, что он страдает не от раны, а от глубокой и неизлечимой боли. Наверное, его мучило то, что он прогнал девушку, которую хотел бы схватить в объятия и крепко прижать к себе. Ему было стыдно, что он обидел Патрицию, так грубо оттолкнув ее. Антония склонилась над ним, и Оро протянул к ней руки.
— Болит. Боже, как болит!
Она знала, что Оро говорит не о боли в голове, и обняла его.
Увидев эту интимную сцену, Ройал отвернулся и медленно пошел к лагерю. Ответственность, которая лежала на нем, вдруг показалась ему слишком тяжкой. Оро Дегас, конечно, не тот мужчина, которого он выбрал бы для Патриции, но кто, кроме нее, имеет право решать? Убедившись, что в лагере все в порядке, Ройал отпустил Коула и Джастина. Он хотел поскорее улечься в палатке и привести в порядок свои мысли.
Увидев, что Томас направился к Патриции, Ройал решил присоединиться к братьям чуть позже. Затаившись, он слушал их разговор.
— На вот, выпей.
Томас протянул Патриции бутылку текилы и ухмыльнулся, когда та отпила немного и поморщилась.
— Какая гадость! — выдохнула она. — Просто, обдирает глотку.
— Это мексиканская текила. У нее особый вкус. Ни одному гринго она не нравится.
Сделав глоток, Томас снова предложил ей бутылку.
— Хочешь, чтобы я распробовала ее? Считаешь, что второй; раз пройдет лучше? Или думаешь, что я уже ободрала глотку и больше ничего не почувствую?
— Да, теперь пойдет лучше. Но вот что я скажу, чика. Гринго может весело болтать с мексиканцем, пить с ним, шляться по девкам и драться бок о бок. Он может похлопывать его по спине и называть своим другом. Все это прекрасно, но гринго не хочет, чтобы мы прикасались к его дочери или сестре! Теперь глотни побольше. Как тебе мои слова?
— Ройал не такой.
— Не такой? А ты спрашивала его?
— Нет. Из-за вас троих я сомневаюсь в нем и боюсь открыть рот.
— А что он может сделать? Прогнать Оро или отослать тебя, пока Оро не вернется в Мексику? Так, что ли?
— Хуже всего, что ты прав. А это значит, что мне больше не увидеть Оро.
— И что, ты от этого, будешь несчастлива? — удивился Томас. — Бог мой, вы оба потеряли голову. Это плохо.
— А ты был когда-нибудь влюблен, Томас?
— Я любил, но никогда не был влюблен. Я люблю Оро. Люблю Антонию. Любил отца, Хуана и Хулио. Старался никогда не доставлять им неприятностей. Этой есть любовь. Я сам готов был погибнуть или дать погибнуть им, но без мучений.
— Надеюсь, мне удалось бы изменить представления Оро, г— задумчиво проговорила Патриция.
— Но это не сделает Оро счастливее. Да и тебе не принесет счастья.
— Это все из-за его гордости.
— Мужчина должен иметь гордость, иначе он не мужчина. Гордость — это чувство, которым нельзя управлять, чика. Он тоже мечтает о тебе. Но готова ли ты из-за Орр потерять братьев, которых так любишь?
Настроить их против себя и доставить неприятности любимому человеку? Ты тоже отказалась бы от всего этого. Когда мужчины восстают друг против друга и входят в раж, кто-то из них обязательно погибает. А ты как раз посередине. Какое уж тут может быть счастье!
— Я поговорю с Ройалом, и, если он действительно такой, как ты утверждаешь, я поеду навестить своего кузена. По крайней мере не буду видеть, как он ходит в салун или увивается вокруг Антонии. У меня какой-то странный вкус во рту, — добавила она, высунув язык.
— Очень мило! — Томас улыбнулся. — Можешь достать им до кончика носа?
Так ничего и не поняв, Ройал решил, что Патриция немного выпила и ей придется помочь добраться до кровати.
До Ройала постепенно доходило то, что все пытались скрыть от него. Он надеялся, что сможет разрешить эту проблему ко всеобщему удовлетворению.
Расположившись рядом с Коулом и Джастином, Ройал налил себе чашку крепкого кофе. Он не знал, как начать разговор. Ему трудно было признать, что его сестра, почти ребенок, стала женщиной, способной любить. Однако ведь ей уже восемнадцать.
— Как там Оро? — спросил Джастин.
— Легкая рана, всего только дурнота. — Ройал вспомнил сцену, которую только что видел, и вздохнул. — Коул, что ты думаешь об Оро Дегасе?
— Он спокойный и умеет держать себя. Много повидал, и это немного огрубило его, но Оро честный и незлой парень. Он человек слова. Черт возьми, я не знаю, что ты еще хочешь от меня услышать!
— Ты не сказал того, что мне интереснее всего. Не упомянул о том, что Оро мексиканец, и о том, кем был его отец.
— Незачем думать об этом. Я не имею ничего против мексиканцев, а Оро не пошел по стопам своего отца. Держится на расстоянии от девушки. По его словам, их отец не хотел, чтобы они с братом пошли по его пути, но и не отпускал их от себя. Это вполне объяснимо. Да, единственный недостаток Оро, по-моему, грубость и, возможно, цинизм.
— Этот грубый и циничный парень умеет быть очень ласковым, — заметил Ройал.
— Да, он очень дружен с Томасом и Антонией, — согласился с ним Джастин.
— В этом нет сомнений, Джастин. Мне даже казалось, что он близок с Антонией, хотя на самом деле это просто абсурдно. Оро использует ее как прикрытие, а вообще он очень чувствительный человек.
— Объясни, что ты имеешь в виду? — попросил Джастин.
— Ну ладно, а что бы вы сказали, если бы Оро Дегас стал мужем вашей сестры? — Ройал криво улыбнулся, увидев, что его братья побледнели. — По крайней мере это вполне возможно.
— А ты уверен, что именно приданое интересует его? Патти у нас хорошенькая. Вполне могла ему понравиться, возбудить желание.
— Нет, Коул. Желание, или, скорее, невозможность удовлетворить его, не может заставить такого» как Дегас, плакать. Я случайно слышал, как он говорил обезумевшей Патти, чтобы она шла прочь от него, что она ему не нужна. И потом смотрел ей вслед как человек, обреченный на смерть. Наверное, мне следует поговорить с ним, но будь я проклят, если знаю, что ему сказать.
— Как же я не заметил всего этого? — удивился Коул.
— Но и мне казалось, что это лишь детская влюбленность. Я совсем забыл, что Патти уже восемнадцать. Дьявол, не знаю, что делать! Боюсь причинить боль Патти, но и Дегас мне нравится, и я не хочу доставлять ему неприятности. Хотя он совсем не тот, кого я представлял себе мужем Патти.
— Но он не хуже тех, кто крутился вокруг Патти в последнее время, — твердо заявил Джастин. — По крайней мере ты знаешь, кто такой Оро.
— Это верно. А ты уверен, что закон не преследует этих братьев-близнецов, Коул?
— Об этом незачем беспокоиться. Нет никаких распоряжений об их судебном преследовании. Ни в чем дурном они не были замечены и никого не убили. Если станет известно, что Хуан и его главные сообщники мертвы, полиция займется кем-то другим. Нельзя арестовать человека только за то, что его отец был преступником, или за то, что он водит компанию с подозрительными типами. Против Оро и Томаса у полиции ничего нет.
— Главное, чтобы Патти была счастлива, — заметил Джастин.
— Ты прав, — отозвался Ройал. — Это ее будущее, а не наше.
— Поговоришь с ней сегодня? — спросил Коул.
— Едва ли сейчас она в состоянии говорить, — сказал Ройал и кивнул в ту сторону, где Томас помогал подвыпившей Патриции подняться в фургон.
— Проклятие, и где он только достает эту дрянь? — Коул встал, чтобы перехватить Томаса. — Томас!
— Вот он я, — обреченно вздохнул Томас, увидев за спиной Коула его братьев.
— Где, черт подери, ты берешь эту дрянь?
— Вот эту? — Томас невинно посмотрел на почти опорожненную бутылку текилы.
— Да, эту.
— Ангел мне послал, вот как, — ответил Томас, рассмешив братьев. — Он увидел с неба, что я мучаюсь от жажды, и послал мне бутылку, чтобы я промочил горло. Думаю, надо рассказать в церкви об этом чуде.