— Ты видел, в какую сторону она пошла? — спросил Эрнст, впервые за все время вмешавшись в допрос.
Кай весело посмотрел на него: очевидно, ему казалось забавным столкнуться со своим партнером по картам в качестве полицейского.
— Нет, я только заметил, как она шла к калитке. Выйдя из дома, она обернулась и помахала кому-то, а потом поскакала дальше, но куда она потом свернула, я не заметил.
— И вы не можете указать, в какое время это было? — спросил Патрик.
— Помню только, что примерно около девяти часов. Но точнее, к сожалению, сказать не могу.
Немного поколебавшись, Патрик продолжил разговор:
— Насколько мне известно, вы с Лилиан Флорин не в дружеских отношениях.
— Да уж какая там дружба! — Кай громко фыркнул. — Вряд ли найдется хоть один человек, который мог бы дружить с этой злыдней!
— Были ли какие-то особые причины для таких, — Патрик помедлил, подыскивая подходящее выражение, — недружелюбных отношений?
— Чтобы поссориться с Лилиан Флорин, особых причин не требуется, однако у меня все же есть вполне основательная причина. Все началось с того самого дня, как мы купили участок и решили строить дом. У нее имелись всякие возражения против наших планов, еще пока они были в чертежах, и она делала все от нее зависящее, чтобы помешать нам построиться. Она подняла целую бурю протестов. — Тут Кай хихикнул. — Буря протестов во Фьельбаке. Прямо коленки трясутся!
Кай вытаращил глаза, всем своим видом изображая крайний испуг, затем разразился хохотом. Овладев собой, он продолжил:
— Нам, конечно же, удалось подавить этот маленький бунт, хотя пришлось потратить деньги и время. Но с тех пор оно так и пошло. Вы же сами знаете, до чего она доходила. За эти годы мы пережили настоящий ад.
Кай откинулся на спинку кресла и положил ногу на ногу.
— У вас не было возможности продать участок и переехать отсюда? — осторожно поинтересовался Патрик.
В глазах Кая загорелся недобрый огонек:
— Переехать? Да ни за что! Такого удовольствия я ей никогда не доставлю. Мало ли чего она еще захочет! Уж если кому переезжать, то пускай убирается сама. Сейчас я только жду, когда придет ответ из камерального суда.
— Из камерального суда?
— Они построили балкон, не заглянув в предписания. Балкон на два сантиметра заходит на мою территорию, так что тут они нарушили правила. Как только будет вынесено заключение, им придется сносить балкон. Решение ожидается со дня на день, то-то будет радость посмотреть на милашку Лилиан! — ухмыльнулся Кай.
— Вам не кажется, что у них есть заботы поважней какого-то там балкона? — не удержавшись, спросил Патрик.
Лицо Кая помрачнело.
— Я, конечно, соболезную их трагедии, но закон есть закон. Госпожа Юстиция с такими вещами не считается, — добавил он, метнув взгляд на Эрнста, от которого ожидал поддержки.
Тот понимающе закивал, а Патрику это дало лишний повод задуматься над тем, насколько уместно участие Эрнста в текущем расследовании. Ему и без того хватало забот, а тут еще оказывается, что его напарник состоит в приятельских отношениях с одним из свидетелей, которых необходимо допросить.
Чтобы более эффективно произвести обход всех соседних домов, они разделились. Выйдя на резкий порывистый ветер, Эрнст что-то буркнул себе под нос. Каждый новый шквал раскачивал его долговязое тело, и он с трудом балансировал, шатаясь из стороны в сторону. Во рту у него стояла горечь. Который раз он оказался на побегушках у какого-то сопляка вдвое моложе себя! Для Эрнста это было неразрешимой загадкой. Как получается, что его, несмотря на весь опыт и навыки, все время обходят вниманием? Все против него сговорились — это было единственное объяснение, приходившее в голову. Он, правда, не смог бы назвать ни мотива, ни имен интриганов, мешавших ему жить, однако не брал это в голову. Эрнст просто решил, что, вероятно, опасен для кого-то благодаря своим качествам.
Обивать чужие пороги было убийственно скучно, и он мечтал поскорее очутиться в тепле. Ничего толкового никто не мог сообщить. Никто не видал девочку тем утром, и никто не сказал ничего нового, и все только ахали, какой это ужас. А Эрнсту волей-неволей приходилось им поддакивать. Хорошо, что он сам не совершил такой глупости и не обзавелся детьми. И от женщин тоже сумел держаться подальше, подумал Эрнст, старательно оттесняя мысль о том, что женщины никогда не проявляли к нему особого интереса.
Он покосился на Хедстрёма, который взял на себя дома справа от Флоринов. Иногда у него прямо-таки руки чесались врезать ему по роже. Он очень хорошо разглядел утром, какую мину сделал Хедстрём, узнав, кто достался ему в напарники. У Эрнста это даже вызвало некоторое чувство удовлетворения. А то эти двое, Хедстрём и Мулин, были не разлей вода, только друг дружку и признавали, а опытных старших товарищей, таких, как он сам и Йоста, вообще не слушали. Как полицейский, Йоста, может быть, и не хватает звезд с неба, признал в душе Эрнст, но сотрудник, прослуживший столько лет, достоин все-таки уважительного отношения. Неудивительно, если при таких условиях ты утрачиваешь желание со всей энергией отдаваться работе. Если хорошенько подумать, почему ему так часто бывает неохота работать и он при малейшей возможности старается увильнуть и выкроить время для отдыха, то виноват в этом не он, а полицейская молодежь. Эта мысль грела ему душу. Разумеется, не он тут виноват! Правда, его и раньше не слишком мучила совесть, но все же хорошо, что он наконец-то отыскал истинную причину, выяснил, так сказать, где собака зарыта. Виноваты эти сопляки! Жизнь вдруг показалась Эрнсту гораздо приятнее. Он постучался в следующую дверь.