После сокрушительного поражения в Австралии прошло полтора года, и всего год назад доктор Четоевич объяснил, что причиной тому могла быть непереносимость определенных видов пищи, но уже все в мире тенниса поняли, что я вдруг неожиданно и необъяснимо стал качественно другим игроком.
Ассоциация теннисистов-профессионалов (АТП) присваивает спортсмену рейтинг на основании его результатов за последние двенадцать месяцев: за прохождение в очередной этап соревнований присуждается определенное количество очков, и на следующий год теннисист защищает на этом турнире звание чемпиона. С января 2011 года я выиграл пятьдесят из пятидесяти одного проведенных матчей, и мой успех, учитывая сорок три игры без поражений подряд, оказался настолько выдающимся, что накануне победы над Вилфридом Цонга, обеспечившей мне выход в финал Уимблдона, я стал, по рейтингу АТП, первой ракеткой мира. Впервые за семь с половиной лет это звание досталось человеку, которого не звали Роджер или Рафаэль. Всего через год правильного питания моя мечта сбылась!
Хотя как посмотреть. Да, я стал первой ракеткой мира с рекордным количеством победных матчей подряд и уже выиграл у Надаля все четыре встречи в 2011 году. Поэтому, когда мы вышли на уимблдонский корт, зрители не сомневались, кто победит.
Он.
Что ж, логично.
Несмотря на мой рейтинг, Надаль, действующий чемпион, выигравший на тот момент двадцать матчей Всеанглийского клуба подряд, по-прежнему оставался фаворитом. Он уже дважды побеждал на Уимблдоне. Что еще важнее, он выигрывал у меня на каждом турнире Большого шлема, где нам доводилось встречаться.
Все эксперты держались единого мнения. Перед матчем Джон Макинрой заявил, что победит Надаль, и его заявление поддержали Бьорн Борг, Пэт Кэш, Тим Хенман и практически все, кто разбирается в профессиональном теннисе. Статистически я был первой ракеткой, но в глазах людей оставался придурковатым пареньком из Сербии, который срывал крупные соревнования, когда требовалось проявлять волю и выдержку. А игра всегда бывала очень трудной, когда по ту сторону сетки находился Рафа.
Обо мне никогда всерьез не думали как о первой ракетке мира, пока я не выиграл Уимблдон.
Ставка на победу
Надаль – сильнейший игрок на выездных турнирах, но и самый привередливый: настоящий комок нервных тиков и суеверных ритуалов. Я, кстати, слегка пощипал его самолюбие, когда передразнил перед зрителями Открытого чемпионата США. Перед подачей Надалю обязательно надо подтянуть носки, чтобы они были непременно ровными, на одинаковой высоте. После этого он одергивает сзади шорты и начинает бросать мяч о корт и ловить – двадцать, тридцать, даже пятьдесят раз. Мне достаточно было одернуть шорты, чтобы весь стадион понял, кого я изображаю. Еще Надаль избегает касаться разметки на корте, кроме тех случаев, когда мяч в игре, и всегда переступает линии с правой ноги.
Но, успокаивая себя доморощенными ритуалами, он еще и отвлекает противника, а отвлекаться нельзя, когда играешь с таким соперником, как Надаль.
Во-первых, из-за его открытого удара. Естественная сила теннисиста – это правый кросс, а величайшее умение в том, чтобы с размаху, заведя ракетку поперек тела, отправить мяч на ту сторону корта. Надаль выполняет открытый удар жестче, чем кто-либо, – скорость его мяча оценивают в сто пятьдесят два километра в час.
Но даже не это главное. Надаль – левша, а это лишняя трудность для соперника. Понимаете, когда играют два праворуких теннисиста, форхенды (удары справа) отбиваются тоже ударами справа. Но мощные, посылающие мяч со скоростью свыше ста пятидесяти километров в час открытые удары левши Надаля приходится отражать бэкхендом, то есть самый сильный его удар приходится отражать самым слабым.
Во время жеребьевки я нервничал, а Рафа пританцовывал на месте, как боксер, – тоже часть его почти религиозного ритуала. Может, разминался, может, это у него примета такая, или пытался устрашить меня своими мощными[1] грудными мышцами. Будь у меня такая грудь, я бы тоже попрыгал.
Моей целью в игре с Рафой было не допускать невынужденных ошибок и заставлять мяч перемещаться постоянно и с хорошей скоростью. Раньше в наших матчах ошибки допускал я, но на этот раз я решил играть очень агрессивно и не дать Надалю возможности навязать свой стиль. Обычно крупная величина вроде Надаля заставляет своего противника отходить назад: мяч летает так быстро, что средний игрок начинает пятиться, выгадывая лишнее мгновение, чтобы успеть среагировать. А у меня была противоположная стратегия: я сразу выбрал позицию у задней линии, чтобы сократить время на реакцию для нас обоих. Я делал ставку на то, что мои скорость и подвижность позволят мне брать лучшие удары Надаля, а задав более высокий темп игры, я не позволю ему навязать свой ритм. Перехватив энергию его удара, я смогу вернуть мяч с той же скоростью, в немалой степени использовав силу Надаля против него самого.
1
Игра слов: bouncing можно перевести и как «здоровый, мощный», и как «болтающийся при прыжке». –