— Лена, иди собирайся, — произношу спокойно. — Нам выходить скоро.
— Ты все так же в больнице? Утки за бомжами выносишь?
— Слушай, ты же все знаешь, — оборачиваюсь и рычу. — К чему эти вопросы? Что тебе нужно?
— Пришла тебе помочь, — пожимает она плечами и вдруг заливисто хохочет. — Можно сказать, стану твоей феей. Помнишь? «Золушка» была твоей любимой сказкой. И ты считала Лешу своим принцем.
— Засунуть бы в одно место такие сказки, — раздражаюсь я еще больше от того, что тема моего изнасилования, прогремевшая на весь наш маленький город, до сих пор ее смешит. Сука. — Говори, зачем пришла, пока жертва не превратилась в хищника и весь твой дорогой костюм, купленный на деньги от продажи твоего тела, не оказался в мусорке!
— Какая ты грубая, — дует уткой губы эта проститутка и повторяет: — Я пришла помочь тебе и твоей красивой сестренке.
— Да как! Как! — уже кричу сквозь слезы. — В твоей роскошной сумочке волшебная палочка или ты принесла полтора ляма?! Как ты хочешь мне помочь?!
— Хочу предложить тебе работу.
Резко успокаиваюсь, смахивая слезы, и быстро умываюсь в раковине, растирая лицо и пытаясь сдержать желание задушить эту… Ну разве нельзя говорить все и сразу! Для чего эти инсинуации?
— Какая работа?
— Что ты знаешь о Теме?
— О каком Тёме?
Она закатывает глаза и достает из сумочки фотографию.
— Кто это?
— Это, милочка, один из самых влиятельных людей по эту сторону Европы. Нравится?
Фотография была с какого-то пафосного мероприятия, на котором мужчина в компании брюнетки смотрел прямо в камеру, но казалось, что это жесткое лицо смотрит в душу. Глаза, как и волосы, черные, кожа чуть смугловата, а твердый подбородок наводит на мысли о волевом характере.
Ничего от принца из юношеских грез. Если светловолосый нежный Леша, любимец всего города, оказался дерьмом, то страшно подумать, что из себя представляет этот миллионер.
— Не особо, — искренне отвечаю я. — И что? Его зовут Тёма?
— Нет, — фыркает Таня и убирает фото. Мое тело словно отпустили невидимые силки. Даже с фотографии аура этого человека гипнотизировала.
— Давид Грановски.
— И? — уже нетерпеливо рыкаю я. Сколько можно тянуть кота за хвост?
— И у него есть одна маленькая слабость, — она делает театральную паузу, набирает в легкие воздух и выдает, повергая меня в ужас: — Девушки с лицом жертвы. Такие как ты, Майя.
Глава 3
Я не хотела кричать. Я вообще никогда не кричу. Кричать я перестала тогда, когда сорвала горло, воя о помощи. Меня никто не услышал или не захотел услышать.
Возможно, подсознание дало команду «не кричать», ведь это бесполезно. Но Таня своим предложением о продажной работе вывела меня практически на ультразвук.
Нет, я, конечно, выслушала ее, чувствуя тошноту и отвращение во всем теле ко всему, о чем она с таким упоением рассказывала. И о плетках, и о свингер-вечеринках, и о БДСМ Теме.
Но я ни на секунду не поверила, что женщина может испытывать удовольствие от всех тех вульгарных вещей, о которых она говорила.
Что женщина может испытывать оргазм, когда ее унижают, избивают или насилуют.
Вот в то, что мужчины от такого кайфуют, я поверила сразу. Сама с этим столкнулась восемь лет назад.
— Майя, а давай помедленнее, — умоляет Лена, которую я, как на убой, тяну в сторону метро.
— Прости, я просто…
— Разозлилась, — понимает умница и останавливается посмотреть, как голуби плещутся в весенней луже.
Я даже и не поняла, что зима уже прошла, отдавая бразды правления следующему времени года. В моей душе холод поселился давно и надолго, запорошивая снегом всю надежду на счастье.
Но сейчас, смотря, как качается Ленок из стороны в сторону, как солнышко ласкает ее полупрозрачную кожу, как путается в светлых волосах, я поняла, что жить надо сегодняшним днем и не думать о плохом.
Не с этой маленькой феей.
И если бы не голос Тани в голове, озвучивающий сумму, которую платит по итогу своим любовницам Давид Грановский, я была бы почти счастлива.
Квартира в Москве. В Москве! Квартира! Да где столько платят проституткам?!
Я даже боюсь представить, сколько она может стоить. И сколько денег у этого миллионера, что он каждый месяц дарит такие подарки.
«Или, может быть, — злорадная, завистливая улыбка искривляет мои губы, — его гложет чувство вины за то, что он делает с бедными, несчастными девушками? Больной урод, не иначе. Как таких носит земля?»
Доехав до учебной клиники в центре столицы, места, где и учатся, и лечат, я сразу отправляю Лену на процедуры по поддержанию сердечного ритма.