— Иди. Макс.
Водитель и охранник в одном лице, который ошивается всегда рядом, тут же указывает в проход.
— Я надеюсь, ты меня услышала, потому что я тебя — да! — озвучивает она напоследок, и виляя хвостом удаляется.
Снова вдвоем. Дверь все еще открыта, и я наполовину в квартире. Артур не двигаясь смотрит, но ничего не говорит.
— Одна просьба…сделай, пожалуйста, так, чтобы больше я с вами не пересекалась. Спокойной ночи.
Твердо и уверенно звучат слова, несмотря на то, что я прошу.
— Я поговорю с ней.
Киваю.
Только знаю, что делает. Говорит про нее, про себя молчит… Ждет реакции, но я прикусываю кончик языка, чтобы не дать ему даже намека на таковую.
— Вероника, я не хотел, чтобы так вышло. — вдруг сипло говорит он.
Внутри будто что-то шевелится. А я не знаю, что ему сказать. Что я тоже не хотела?! Да я даже представить не могла, что окажусь в такой ситуации.
— Что тебе ответить? — развожу руками: — Если завтра выяснится причина, то появится понимание, кто хотел. Но это лишь мои доводы, ты свой выбор сделал, Артур. Не переобувайся, лишь потому что…
— Что значит завтра? — перебивает, прищуривая взгляд.
Вот черт! Дура!
Смотрю на него расширившимися зрачками, судорожно стараясь придумать ответ.
Глава 20
Артур
Теряется, только говорить явно не хочет. Шокирована, но глаза отводит и молчит.
Что же ты задумала?
— Я не обязана отчитываться перед тобой.
Раздражается, и пытается наступлением замылить глаза.
Неужели думает, что я такой идиот?!
— Судя по всему, тема касается нас. Стало быть…
— Нет никаких нас, Ризанов, и не может быть!
Такие уверенные слова и яростный взгляд.
Эта ее стена, твою мать, действует неведомо противоположно. Как и, сука, тогда. Это как красная тряпка, тотальный азарт и то самое из прошлого.
— Я и не утверждаю обратное. Однако… — подхожу ближе: — Ты что-то придумала.
Изучающим взглядом прохожусь по ее лицу. Невольно глаза останавливаются на полных губах, и я, мать его, тут же словно ощущаю их вкус.
Во мне просыпается какая-то лютая одержимость этой женщиной. И ведь думал, что перестал помнить…хотеть…любить…
Еще никогда не чувствовал себя настолько наивным.
— Ника, мы явно что-то упускаем. Но если продолжать спорить что-то изменится? Добьемся ли мы ответов?
Стараюсь говорить спокойно, хотя сам еще не отошел, и она на пределе, вижу. Небесные глаза смотрят с горечью и наливаются слезой.
— Где ты был раньше, Артур…? — шепчет с болью.
Будто на секунду треснули наши маски.
Я, черт возьми, слышу эту боль в голосе. И что самое главное, я ее чувствую. Подхожу к ней вплотную, блять, готов все отдать, чтобы не слышать это стекло.
— Прости меня. Я знаю, слова не изменят ничего, но я определенно задолжал тебе их. — говорю едва слышно, вдыхая неповторимый аромат.
До дрожи в пальцах хочется дотронуться до нее, но это невозможно. Поэтому сжимаю кулаки в карманах, чтобы не дать себе разрушить хотя бы этот момент. Момент, где мы по-настоящему говорим.
Ника растерянно хлопает глазами с секунду, но в руки себя берет.
— То есть ты предлагаешь узнавать вместе? — откашливается и скепсиса не чувствую, но доля неверия есть.
— Как минимум, я могу помочь тебе, а ты мне. — готовой фразой выдаю.
Не знаю, какую цель преследует она и ради своего ли спокойствия она хочет разобраться, но мне нужно узнать от нее о той ночи. И пусть пахнет мазохизмом, я должен услышать.
— Хм… Я хочу встретиться с Абрамовым. — выдает она спустя паузу, скрещивая руки на груди.
— Исключено. — молниеносно отвечаю, прожигая ее взглядом.
Медленно на ее лице расползается улыбка, такая слегка ехидная.
— Я буду делать то, что считаю нужным! — на одном выдохе говорит, отворачиваясь.
Твою мать, что ты творишь, девочка! Истуканом наблюдаю, как она уходит, захлопывая дверь, а раздражение вперемешку с возбуждением ударяют в мозг. Глухой рык срывается сам собой, и чертыхаясь я заставляю себя двинуться в сторону собственной квартиры, а не стучать в ее дверь.
Встретиться значит хочет, стремительно набираю сообщение Максу.
Хрена с два она будет с ним одна!
Наконец, добравшись до своего этажа вхожу в квартиру. Теперь предстоит разговор здесь.
— Долго ты любезничал с Вероникой…
Тут же, даже часы не успел расстегнуть, не говоря уже о пиджаке.
— Сейчас такая же беседа будет с тобой. — чеканю вполголоса, наполняясь все большим раздражением: — Зачем?