Через пару часов, когда я уже пыхчу с пылесосом, с энтузиазмом очищая свое сознание, слышу звонок в дверь. Не представляю, кто бы это мог быть, но в глубине души надеюсь, что это не Ризанов. Мне нужно еще немного времени прийти в себя. Звук повторяется, и отбросив все мысли и странную тревогу, я подхожу и заглядываю в глазок.
Глава 28
Изумленно замерев, медленно прокручиваю замок и открываю дверь.
— Что тебе нужно? — смотрю на девушку, не испытывая ничего, кроме того, что ее жаль.
Уже даже нет злости.
— Нам нужно поговорить! — влетает в квартиру, чем заставляет мои брови взлететь.
— Судя по всему нужно тебе, но ни мне. — скрещиваю руки на груди, прикрывая дверь.
Может все же не нужно было открывать…
— Ты прекрасно знаешь, почему я здесь! — поворачивается, прожигая взглядом: — Я то думала, ты никогда не сунешься обратно…
Она явно на взводе, нервно шагает то туда, то сюда.
— Ну это ненадолго. Твоей идиллии не помешаю. — с ехидством отвечаю, не меняя ни выражения лица, ни позы.
Она резко останавливается, качая головой.
— Ты даже представить себе не можешь, какая у нас идиллия, поняла?! — двигается ближе.
Господи, ну взрослая женщина…
Сжимает зубы так, что ощущение, они раскрошатся.
— Счастлива за вас.
Мое спокойствие действует на нее, словно красная тряпка на быка.
— Ты…серьезно думаешь, что сможешь его вернуть?! — вдруг резко спрашивает.
А я уже на тысячу процентов уверена, что она не в себе.
— Панкратова, не суди по себе, мне чужого не нужно. Ты правда считаешь, что мне до сих пор интересен твой Ризанов?! Или же ты настолько не уверена в своей идиллии? — возвращаю ее слова же, усмехаясь.
— Слушай, если надо будет я еще раз устрою…
А вот тут я уже двигаюсь на нее.
— Что устроишь?! А?! — прищуриваюсь: — Подставишь горячо любимого мужа?! Или может быть у вас с Абрамовым будет новый план?!
Она же сжав челюсти с яростным взглядом, молча стоит. Еще и с таким гордым видом, что вдвойне становится ее жаль.
— Знаешь… — спустя паузу, поджав губы продолжаю: — Я сочувствую тебе, правда. Приложить столько сил…и ради чего, а?
Женщину буквально подтряхивает и она не выдержав, взрывается.
— Он никогда не был тебе нужен!!! — орет в ответ: — Да ты шугалась от него, как сумасшедшая! Где он и где ты, Никандрова! Ты ведь была обычной размазней…
Тирада изрядно смешит. И я не скрываю этого.
— Конечно же, особенно, перед тем, как собиралась за него замуж. Прямо убегала… — качаю головой: — Ты ведь могла полюбить мужчину и быть счастлива, Кать. но выбрала иной путь.
— Я счастлива! Ясно тебе?! И я его полюбила! С тех самых пор, как ты познакомила нас!
Отрицаю движением головы каждую букву, сказанную ею.
— Нет, Панкратова. Ты полюбила его фамилию, деньги, статус, семью. Ты не любила Артура и дня. Более того, подруга, ты даже не знаешь с каким человеком живешь.
— Хочешь сказать, ты знаешь?! — со скепсисом складывает руки на груди.
— Полагаю, да. Какой его любимый цвет? Самое вкусное блюдо по его мнению? Почему его нельзя трогать, когда он занят? Любимое время суток? Его любимое место? Знаешь ли ты, хотя бы одну его тайну? А мечту? — бью вопросами в лоб: — Да ты, хотя бы раз, видела его настоящего?! — замолкаю, пожимая плечами: — Нет, Кать. Ты не видела, и теперь уже не увидишь…
Она явно сдерживается, чтобы не показать свою слабость. Но при этом все еще смотрит так, будто на пьедестале.
— Поговорили? — ухмыляюсь: — А теперь убирайся отсюда, чтобы больше я тебя не видела.
Открываю дверь, не желая продолжать этот бессмысленный разговор.
— У нас дочь, Ника.
Этот отчаянный крик души совершенно не действует должным образом.
— От кого? — поворачиваюсь с улыбкой на лице.
— От Артура! — тут же реагирует.
Смотрю в глаза и киваю. Хорошо, что так.
— Просто даже если на секунду допустить, что ты врешь. Ты испортишь психику, в первую очередь, ребенку. Девочке, которая очень любит Артура, а сама навсегда останешься чудовищем для собственной дочери… Пусть хотя бы эта маленькая деталь отрезвит тебя. Если конечно и в этом ты виновна. Мне жаль тебя, не потому что тебе приходится мириться со многим, а потому, что ты превратилась в истеричную даму, что всеми путями пытается сохранить не свои, а украденные блага.
Она пыхтит, но я указываю головой в дверной проем.
— Ты еще пожалеешь о своих словах! Пожалеешь! — гневно шипит, не имея возможности опровергнуть.