— А другие проекты рассматриваешь? Европа, Россия, это первый такой контракт? — не пойму с чего интересуется, но хмыкаю прежде, чем ответить.
— Да, это впервые. Не скажу, что возьмусь за все, больше интересно наполнение. Может быть ты помнишь, по обложке…
— Не судишь… — продолжает он: — Только на мне исключение…
Вздёрнув брови смотрю на него.
Да, он прав, его я тогда не сразу распознала.
— Ты слишком тщательно скрывал себя.
Отвечаю, а он, сменяя полуулыбку на пронзительный взгляд, вдруг становится серьезным.
— Хотел бы я это изменить.
Молчу, не представляя, что сказать…
— Артур…не стоит портить этот момент. — все же выдаю спустя паузу: — То, что было не исправить.
— Тем не менее добрая половина прошлого, как оказалось, часть лжи…
— Не буду спорить, тебе виднее… — киваю, касаясь травинки, что прорывается сквозь бетон: — Только не изменить того, что ты поверил в это.
Та фраза, которую вероятно я должна была сказать.
Мужчина молчит, а потом касается моей руки, накрывая своей.
— Я знаю, Ник. Черт, я…Нет слов, чтобы описать, какой я мудак.
Касание отдается чем-то вроде мягкого покалывания в момент ностальгии. Но я убираю руку, заглядывая в его глаза, в которых теперь таится множество эмоций.
Словно не было того времени, когда он смотрел на меня, как на самую падшую женщину в мире.
— Тебе не переписать историю… — шепчу, а наружу буквально рвется причина.
— Один шанс, Вероника. Один. Я понимаю, мать его, все понимаю. Просто оставь возможность хотя бы говорить, молчать, неважно…
Снова накатывает. Снова он делает это.
— Я уеду и твоя необходимость исчезнет. — не понимаю, почему просто не скажу ему идти на все четыре.
Или к жене…
— Нет. — отрезает так уверенно, что до жути хочется верить в это: — Я попытаюсь, Ника, переписать.
Звучит так угрожающе решительно, что снова вызывает смех. Только теперь настолько горький, что кажется никогда в жизни я не пробовала на вкус такую горечь.
— Хочешь, расскажу одну историю? — спрашиваю и одновременно ищу силы, чтобы сделать это.
— Какую?
Полагаю, у него в голове отсылка к прошлому и, в общем-то, он прав.
— Когда я увидела вас в постели, знаешь, было ощущение, что из меня выкачали воздух. Будто нарочно. А потом резко бросили в бочку с ледяной водой. И в один момент, конечности немеют, отнимаясь. Ты перестаешь чувствовать свой организм… А когда ты думаешь, что вот все, сейчас наступит конец…но нет. Твой мозг еще осознает, принуждает тебя чувствовать ужас холода, что пробирается в каждую клетку. — слышу как он тяжело выдыхает: — Воздуха нет, тебе нечем дышать. Да только словно заставляя тебя жить, разум кричит и кричит… А ты, желая уже, чтобы это все закончилось, захлебываешься ледяной водой, ожидая все же, когда наступит эта нужная тебе чернота. — смотрю на него: — Вот как это было, Артур.
— Я знаю, Крас…
— Я не давлю тебе на жалость сейчас, и не хочу, чтобы ты пытался заполнить те воспоминания. Это просто-напросто невозможно. Я говорю лишь для того, чтобы ты до конца понял.
Он кивает, прикрывая глаза, а я продолжаю:
— После этих ощущений я думала, что уже ничто…веришь, ничто не способно меня также сломать… — слезы все же скатываются из глаз: — Только я ошибалась, я так сильно и наивно ошибалась… Падение на сцене стало третьей болью, и по ощущениям, было сродни первой. Казалось, что все против меня. Что, на свою беду, выбравшись из проклятой бочки, я оставила там что-то, что помогало мне жить.
— Ника…
— Я не закончила. — пресекаю попытку, потому что иначе покажу насколько я поистине сломлена.
Может быть после этой правды, мне, наконец, станет легче…
— Но самой больной была не первая и не третья, Артур… — вытираю дорожки слез, поворачиваясь на него: — А вторая…
Он хмурится, наклоняя голову, а я смотрю в эти красивые глаза, потому что знаю, что как только я произнесу это вслух, стремительно исчезну из его жизни. И оставлю после себя лишь дичайшую боль, как и он когда-то. Разница лишь в том, что у меня выбора не было, а у него был.
— Боль, которая полностью заглушила твое предательство, нож в спину от подруги и потерю любимого дела… Боль, которую я каждый день чувствую и от которой никогда не избавлюсь.
Всхлипываю, судорожно вдыхая, потому что не хватает воздуха. Он же застыл в ожидании, а в глазах страх и полное замешательство.
— Я была беременна, Артур.
Глава 31
Артур
Вокруг все замирает, а в мозгу без остановки крутится ее фраза, сказанная больным шепотом.