Эта женщина не должна вызывать ничего, совершенно.
Исключительно подозрения из-за своего неожиданного появления.
Компания возвращается к разговору, я же невольно веду взгляд к проклятой стойке. Секунда. Один удар в грудине и я натыкаюсь на голубые глаза, смотрящие прямо на меня.
С бокалом в руке, она, повернувшись лицом к залу, с гордой прямой осанкой и прищуренным взглядом целится в меня. Едва заметное движение бокала, прежде чем красное вино касается ее губ, в то время как ее глаза раскручивают замок на моем существе.
Глава 7
Шатенка, что бедная с ума сходит от нехватки ей внимания так и трется об того, кто не способен любить. Сегодняшняя его компания совершенно не удивляет, я даже ожидала большего, честно говоря. Однако, это неважно.
Моя цель — не менять его настоящее, исключительно потревожить прошлое, а после оставить его здесь со всей правдой.
Жестоко скажет кто-то? Плевать я хотела на ваше мнение.
Я собирала себя с земли. Униженная женщина, которая не в состоянии уследить за женихом. Слова, которые бросала мне его влиятельная родня, когда я разлагалась на куски от предательства, боли и гребанной любви.
Тот ушат дерьма не сравнить ни с чем. Девочке, которая не смела и слова возразить говорили такое, отчего волосы вставали дыбом.
Стоило ли оно того?
Нет, черта с два!
Ничего не стоило того, через что я проходила последующие два года. Два года потерь, где я лишилась гораздо большего, чем этот человек даже может себе представить. И вероятно, пора бы уже дать себе слово, что он прочувствует всю эту боль.
Если и играть, то теперь только королевой.
Отсалютовав бокалом, вновь поворачиваюсь к бару. А в тот момент, когда я планирую встать и отправиться в уборную, черный смокинг останавливается рядом, ломая мне все планы. Не стоит даже дергаться, чтобы понимать, что это он. Запах, аура, интуиция, все говорит о нем.
Ну конечно, как же Артур Ризанов позволит такую наглость, еще и мне!
— Скажешь, что тоже совпадение? — тихо и предостерегающе звучит он.
— И тебе здравствуй. Это видимо мое наказание по жизни. — вновь делая глоток красного сухого отвечаю.
— Вероника. — вот оно, тот самый тон: — Что. Ты. Здесь. Делаешь?
Чувствую, что повернулся, ощущаю давление от его взгляда. Не торопясь с ответом, отрываюсь, все же поднимая глаза. Самец считает, что нависая надо мной он выше, но конкретно этот экземпляр ниже, чем подвал этого здания.
— Отдыхаю. Или ты готов запретить мне все заведения Москвы из-за своей паранойи? — ехидный взгляд, направленный прямо в него.
Молчим. Словно каждый в этот момент прокручивает что-то свое в голове. В моей лишь вопрос: зачем ты так со мной…
— Раз уж, ты отдыхаешь, то я не займу много твоего времени. — усаживается за соседний стул, и широко расставив колени, продолжает смотреть: — Ответишь на мои вопросы. — усмехаюсь, качая головой.
— Давай… поиграем и в эту игру. — кручусь на барном стуле в его сторону.
Наблюдателю может показаться, что двое людей ведут беседу, или только что познакомились и флиртуют, или общаются, придя сюда вместе. Только это настолько далеко от правды, что наше расстояние не пройти и за всю жизнь. Стулья в метре друг от друга, в то время как мы на дистанции в несколько тысяч световых лет.
— Почему ты вернулась в Москву? — жесткие высеченные черты лица даже не двигаются, когда он говорит.
Словно все напряжение этого помещения сосредоточено в нем.
— Проект.
Я не могу сказать, что он меня не нервирует, но надеюсь, что хорошо держусь, являя ему другую, уверенную в себе, девушку.
— В чем суть? — прищуривается.
— Какое дело? — зеркалю.
— Отвечай.
Собираюсь с духом, потому что знаю, что за ответом последует следующий вопрос, на который я отвечать не хочу. Не ему.
— Допустим, пригласили в шоу.
— Поясни.
— Я хореограф, Ризанов, ставлю программу. — вновь беру бокал.
Напротив молчание, но сейчас смотреть в его лицо, я не хочу. Может быть боюсь увидеть реакцию. Хотя об этом даже глупо думать. Лицо Артура слишком давно могло для меня выражать хоть какую-то человеческую эмоцию. Гораздо правдивее увидеть презрение, высокомерие и усмешку.
— Почему? — хрипло звучит спустя паузу.
Не знаю, когда эта тема станет для меня менее болезненной. Таких всего две. И вторая — это не брошенная, почти у алтаря, невеста.
Сейчас, не играя, возвращаю свой взгляд на него. Если бы это было возможно, то наши глаза наверное вели бы свою беседу, но мы всячески запрещаем им это делать.