— Можешь потом ненавидеть меня, сколько душе угодно, — глухо прорычал дроу, приближаясь.
Он о чем?
— Но умирать я совсем не желаю!
Притянул к себе, прижал так, что я вспыхнула, словно факел, каждой клеточкой чувствуя его налитые после долгих тренировок мышцы.
— Вы…
Договорить я не успела, потому что моя сила оплела нас обоих, почти не давая возможности двигаться, а дроу глубоко вдохнул и накрыл мои губы своими. Жадно, страстно, жестко… Подчинял и пил, не давая возможности вдохнуть. Я горела в этом поцелуе, в болезненных объятьях, в силе, которую он излучал, стонала в его губы, не понимая происходящего. И каждое прикосновение мужчины — ожог, узором расползающийся по телу. Удар, который не вынести. Поцелуй же чувствуется, когда ты находишься на краю пропасти, особо остро и ярко.
Разве так бывает? Так хорошо и сладко… почти до крика. Особенно с тем, кого всей душой ненавидишь?
— Хорошо хоть не под аркой Ларинель, — раздался спокойный голос отца.
И я, вздрогнув, выпуталась из объятий Гарзанела. Все еще ошарашенная произошедшим, ничего не соображающая, поймала взгляд папы, который обнимал маму за плечу. Мои родители стояли в двух шагах от нас, одетые в бальные наряды алого цвета. У мамы была слегка потрепанная прическа, а у отца помялся край камзола. Кажется, понимаю, почему он сразу не откликнулся. Мама смущенно улыбнулась и тут же встревожено посмотрела на меня. Отец покачал головой, задумчиво рассматривая коридор. Ледяная мгла уже бесследно исчезла.
— Так ты поэтому хочешь выдать ее замуж? — вдруг спросил дроу, скидывая камзол и накидывая его на мои плечи. — Потому что Лилея не может контролировать собственную проснувшуюся магию?
В его голосе звучала злость и ярость, а я решительно не знала, куда деться. Отец посмотрел на накинутый на мои плечи камзол, уставился в глаза Гарзанелу, приподнял брови и хмыкнул.
Ох, как хотелось узнать, что же он прочитал в мыслях Гаразанела! Я же умру от любопытства! Но просить рассказать об этом отца бесполезно. Подобным он ни с кем не делится, считая необходимым хранить чужие тайны.
Наконец, оглядел меня с ног до головы, поймал мой виноватый взгляд.
— Прости, наша радость, но ему придется сказать правду.
— Зачем? — возмутилась я, чувствуя, как пылают щеки.
— Кое-кто жаждет вызвать меня на поединок и доказать, что я не имею право обращаться с родной дочерью так по-варварски.
— Как? — глупо переспросила я.
— Это выдать тебя замуж против воли за того, кого посчитаю подходящей кандидатурой.
— Глупость какая! — возмутилась я и вдруг поняла, что если так думают не все, кто в замке собрался, то я удивлюсь.
Со стороны ведь все выглядело именно так, как только поведал отец. Твою ж… ароматные розы! И правду рассказать мы почти никому не можем! Ее и мои родители бы не узнали, если бы отец не умел читать мысли. Проклятье — оно на то и проклятие, что о нем никому особо не расскажешь.
— Андриан, — зло прошипел Гарзанел, — мое терпение на исходе.
— У Лилеи два таланта — поиск древних проклятых артефактов и снежная магия, о которой пока что знают… не все.
Это да… Мы сказали самым близким, и не смогли оставить в стороне преподавателей Академии Магических Талантов.
— И усмирить его позволяет только огонь любви, как было в твоем случае, так?
Мама с отцом переглянулись, я нахмурилась, потому что впервые о подобном способе слышала.
— Дар можно научиться контролировать и без этого, — ответил мой папа. — Просто нужно много время, которого у нас, увы, нет. Три недели назад Лилея нашла браслет с проклятием Кары.
Гарзанел помрачнел, а потом совсем тихо уточнил, не сводя с меня глаз:
— Что за проклятие?
— Либо наша дочь…
— Отец, нет! — выпалила я, понимая, что скорее умру, чем позволю ему рассказать дроу правду.
Слишком унизительно и стыдно, слишком… горят щеки, когда он просто на меня смотрит. Да я кому угодно готова рассказать о своих неприятностях, лишь бы не несносному Гарзанелу!
И все сразу же уставились на меня, краснеющую и желающую провалиться сквозь землю.
— Я имею право решать, кому знать правду, а кому — нет.
Мама вздрогнула, и отец тут же ее прижал к себе, словно хотел защитить от любых бед, ласково коснулся открытых плеч, все еще смотря на меня и что-то решая. Я же, зная, что он слышит мои мысли, умоляла ничего не говорить Гарзанелу.
Папа молчал долго, словно к чему-то прислушивался, потом вдруг усмехнулся и спокойно так сказал:
— Лилея, тебя хочет видеть Ларинель. Одевайся, и мы с мамой перенесем тебя в один из ее храмов.
Сказать, что я окончательно растерялась, значит, ни сказать ничего. О богине Судьбы ходят самые разные слухи в нашей семье, но чтобы она изъявила желание со мной пообщаться …
— Андриан! — зло рявкнул Гарзанел.
— Я помогу тебе переодеться, — быстро сказала мама, подхватывая меня под руку. — Нужно поторопиться.
По коридорам мы шли молча, и переодевалась я тоже в тишине. Лишь когда Ара взялась за расческу, мама, до этого смотревшая в окно, повернулась, попросила привидение нас оставить. Сама заплела мне косу, накинула на плечи плащ и крепко обняла.
— Лилея, верь в свои силы и не сдавайся. Мы готовы сделать все, чтобы снять с тебя проклятие, но…
Это не тот случай. Знаю. Я должна сама. Кроме поддержки, родные ничем не смогут помочь. Никто не сможет. Это было ясно с самого начала, но разве тех, кто тебя любит, переубедишь? Три недели пытались. Устраивали в разных дворцах балы и праздники, собирая достойных представителей разных народов, надеясь, что мое сердце откликнется, я встречу того, кто снимет проклятие древней богини. И до последнего мгновения ждали чуда.
Я вздохнула, стараясь не думать о плохом.
— Когда я познакомилась с твоим отцом, он тоже оказался проклят, — совсем тихо сказала мама. — И должен был меня убить.
— Что? — поразилась я, впервые о таком услышав.
Об истории их знакомства ходили самые разные слухи, но родители пока не рассказали нам с братом, как все случилось, оберегая от чего-то непонятного. И слышали мы о них лишь урывками то от дяди Эрика, то от дедушки Свергрема. Странно, конечно. Но, возможно, им нужно время, чтобы поделиться самим со мной и Ринарием сокровенным.
— Долгая история, и когда ты вернешься, я ее расскажу. Давно пора. Ты выросла, Лилея, и повзрослела. Может, от ошибок, подобных моим, уберегу.
— Сегодня вечером? — не удержалась я.
Мама грустно улыбнулась, протянула мне походную сумку, но потом почему-то отложила ее в сторону.
— Эм…
— Ларинель, когда связалась с твоим отцом, сказала… Ты вернешься к нам, если снимешь проклятие.
А если нет… мы видимся в последний раз.
— Я никогда не умела прощаться, — совсем тихо заметила мама.
— И я даже не смогу услышать твои мысли, — добавил отец, появляясь рядом.
Прижал к себе, нежно поцеловал в макушку.
— Вы уверены, что мне стоит отправляться в храм к Ларинель?
— Да, — хором сказали родители.
— Это последний шанс на успех, — добавил отец. — Есть еще один вариант, но богиня его не одобрила. Она заглянула в клубок твоей судьбы, Лилея. Если скажу то, что знаю, все рухнет и пойдет не так. И мне… запретили вмешиваться.
Голос папы звучал грустно, мама ободряющее погладила его плечо, утешая.
Как же все сложно и запутанно! Но нельзя, значит, нельзя. Богине судьбы виднее.
Я вздохнула, еще раз обняла родителей и шагнула в воронку портала, которую создал отец, не сказав ни слова. Прощаться я тоже не умела. Это у нас, по всей видимости, семейное.
Признаться, уже пора перестать удивляться происходящему, но когда я оказалась в каких-то развалинах… Сначала даже засомневалась, туда ли меня выкинул портал.
Оглянулась. Полуразрушенный храм, насквозь продуваемый ветрами. Крыши почти нет, поэтому видно черное небо с острыми звездами. Ощущение, будто оно окружает меня со всех сторон, колдует, заставляя забыть о времени. Колонны старые, покрытые инеем, пол, который раньше покрывала наверняка замысловатая мозаика, почти весь занесен снегом.
Жуткое местечко, где безумно хочется встать на колени, склонить голову и… помолиться. Не знаю почему, но я так и поступила. И стоило это сделать, как вспыхнули свечи, которые были расставлены на полу и в нишах полуразрушенных стен. Чадили они нещадно, воск оплывал на камни, света и тепла не чувствовалось ни капли.
— Рада, что ты все же рискнула прийти! — вдруг раздался приятный женский голос. — Не оборачивайся только!
Я глубоко вдохнула, все еще не веря, что буду разговаривать с богиней. Отец, знакомый с ней лично, как-то упоминал: Ларинель не любит внимания к своей внешности, поэтому я осталась в том положении, в котором и была.
— Здравствуйте! Вы хотели меня видеть?
— Подумала, ты не откажешься со мной поговорить и что-нибудь узнать о своем будущем, — мягко заметила Ларинель. — Твой отец многое понял и знает, читая мысли, но… если вмешается, разрушит собственное счастье. Такова цена за твое спасение.
— Я не хочу, не желаю…
Моему ужасу не было предела.
— Поэтому я и позвала тебя поговорить, Лилея.
— Вы ведь знаете о моем проклятии?
— Да.
— И… я успею… его снять?
— Скорее всего, ты хочешь спросить, успеешь ли найти суженого за десять дней, которые тебе отведены, прежде чем умрешь?
М-да, щадить меня Ларинель явно не собиралась.
— Нити дорог переплетаются так, что порой не разобрать. Слишком запутаны клубки. Но я точно знаю, вам суждено встретиться и узнать друг друга, это произойдет. Вопрос в том, когда.
— У меня так мало времени!
И отчаяние вдруг накрыло с головой. Раньше я старалась не думать о будущем, отодвигала от себя плохие мысли, но теперь… Осознание, что я могу умереть, стало таким четким и ясным!
— А нельзя столкнуть наши клубки раньше? — тихо спросила я, стараясь не расплакаться.