Откуда, мать твою, мне все это известно спустя несколько дней? Со всей ясностью Митч понимал только одно — ему хотелось узнать больше. Впрочем, этого не произойдет, если он не покинет постель, разве что Эверетт окажется в ней вместе с ним.
Выбравшись из-под теплого одеяла, Митч быстро собрался, внезапно ощутив сильное желание увидеть Эверетта снова. Притворившись, будто ему не хочется съесть этого человека на завтрак, он рассчитывал насладиться им в качестве вечернего перекуса. Хорошо хоть передернул в душе. А то, что при этом Митч думал об Эверетте, для всех останется тайной.
— Боже мой, что за удивительный запах? — Митч последовал за восхитительным ароматом бекона, который, конечно же, привел его на кухню. — Что бы ты ни готовил, мне это жизненно необходимо. — Эверетт находился там один, голоса остальных членов семьи доносились из соседней комнаты.
Изогнув темную, сексуальную бровь — потому что, будь он проклят, они были сексуальными, — Эверетт рассмеялся.
— Нагулял аппетит, да?
— Сам же знаешь, что да. — Сексуальное напряжение, витавшее в воздухе, казалось гуще меда — и, возможно, его сладость даже ощущалась на языке. Безумно хотелось снова попробовать мужчину, стоявшего у плиты, на вкус. Например, прямо сейчас…
— Эв, нам нужен еще один с яйцом и сыром, когда закончишь! — раздался низкий голос из другой комнаты; похоже, он принадлежал отцу Эверетта.
— Уже кончаю! — крикнул он в ответ, не сводя глаз с Митча. Засранец понимал, что делает, и рассмеялся, когда Митч поправил себя в штанах.
— Дразнишься, — проворчал Митч, подходя к той стороне острова, где Эверетт вынимал из духовки сэндвичи-круассаны, лучше которых Митч в жизни не нюхал.
— О, я никогда не дразнюсь, я даю обещания и всегда выполняю их. — Он одарил Митча лукавой улыбкой, предвещавшей всевозможные шалости, которые им не светят еще несколько часов.
— Просто к сведению, ты — зло. — Митч наклонился и понюхал сэндвичи. — Серьезно, с чем они?
— Давай посмотрим… — Эверетт указал на поднос, — здесь у нас ветчина Black Forest, яйцо и американский сыр; копченый бекон Applewood, яйцо и гауда; бекон, яйцо, измельченный сыр Mexican Blend и домашний гуакамоле… и парочка начинок для детей. Ну, что выберешь?
Митч облизал губы, прекрасно понимая, что привлек к ним взгляд Эверетта… сам напросился…
— Ты заинтересовал меня гуакамоле.
— Такой мужчина мне по сердцу.
Митч посмотрел Эверетту в глаза, и оба замерли. Происходящее оставалось легкой забавой, пока в дело не вмешивались сердца. Шум в голове и капельки пота, выступившие на шее, не предвещали ничего хорошего. Не существовало никаких гарантий, что его сердце еще не окунулось или, по крайней мере, не помочило ножки в бассейне по имени Эверетт — без спасательного круга, способного удержать на плаву. И провалиться ему на месте, если Митч не испытывал желания нырнуть в него с головой, каким бы глубоким тот не оказался.
Эверетт откашлялся, с трудом проглотив комок в горле.
— Эм… Можешь отнести это моему отцу? — Голос стал хриплым, зрачки расширились до такой степени, что заполнили чуть ли не всю радужку, оставив по краю лишь тонкий ореол серого.
— Не вопрос. — Взяв две тарелки, Митч направился на выход, оглянувшись на Эверетта, прежде чем покинуть кухню.
Ситуация выходила из-под контроля. Понятное дело, Эверетт шутил, но за последние несколько дней Митч неоднократно чувствовал себя частью большой семьи. Ему казалось, его место здесь, с Эвереттом и этими удивительными людьми. Сколько бы он ни напоминал себе, что происходящее временно, у него не получалось побороть отчаянное желание сохранить это. Опасно желать то, чего не можешь получить. Он уже давно научился держать других на расстоянии; границы существовали не просто так.
Войдя в столовую, Митч остановился в дверях. Как и во время любого приема пищи, разговоры наслаивались друг на друга, веселье наполняло комнату, а на заднем плане звучала рождественская музыка. Лицо Джин озарилось, когда она увидела Митча, а Майки слез со стула и, потянув его за рубашку, подвел к столу. Грудь сдавило от чего-то жутко похожего на тоску — и впервые в жизни появилось нестерпимое желание выяснить, каково это, нарушать границы.
— Кто готов поиграть? — спросила Джин, привлекая всеобщее внимание. — Я вижу, как ты пятишься к двери, Митч, однако на этот раз сбежать не удастся. Игры — часть наших традиций.
Пристрелите меня. Он не любил игры, сказывалось отсутствие нормального детства. Тяжело вздохнув, Митч сдался, сказав:
— Только схожу за камерой.
— Отлично. Установи ее на кухне. Начнем с «Побрей Санту», а эта игра обычно приводит к небольшому беспорядку.
Он одарил Джин полным ужаса взглядом.
— Побрить что?
— Бороду. Не паникуй, — фыркнул Бен.
Митч покраснел, не оставалось никаких сомнений в том, какое направление приняли его мысли.
— Никогда о такой не слышал, но ладно.
Дети наперегонки побежали на кухню, споря о том, кто доберется первым. Судя по всему, они очень любили эту игру. А Джин, очевидно, отлично знала внуков, потому что уже держала в руках шапку Санты с именами детей, чтобы составить команды из двух человек. Услышав, как Халле выкрикнула имя Натали в качестве своей пары, Митч понял, что взрослые тоже участвуют.
— Митч!
— Да? — откликнулся он, оглядывая кухню. Все взгляды устремились к нему. Ханна с сияющей улыбкой подпрыгнула на носочках. — О, нет… Нет. — Покачав головой, он сделал шаг назад. — Это семейное дело. — Митч продолжал качать головой, в то время как все смотрели на него. — Нарушится количество участников. Кто-то останется в стороне, если я присоединюсь.
— Линдси сегодня встречается с друзьями, — сообщила Джин, похлопав Митча по щеке.
В ту же секунду возникла мысль отказаться, настоять на своем и напомнить всем, что он здесь для работы и не более. Вот только Ремингтоны никогда не относились к нему подобным образом. Ханна коснулась его руки, ее восторг заметно уменьшился, и это почему-то казалось неправильным. Митч повел бы себя хуже Гринча, если бы из-за него исчезла ее лучезарная улыбка.
— Значит, мы в одной команде, да? Я не знаком с игрой, поэтому придется меня научить. — Блеск в ее глазах тотчас же вернулся, и Митча удивило, что именно он оказался тому причиной. А еще он чувствовал, как Эверетт снова изучающе наблюдает за ним, и, даже не глядя, ощущал напряжение в его взгляде.
Выяснилось, что «Побрей Санту» — безумно веселая и до смешного неряшливая игра. Взбитые сливки лезли в нос и практически попали в глаз, пока Ханна палочкой для мороженого «сбривала» фальшивую бороду с лица Митча. Прозвучал сигнал, и, оглянувшись, он разразился хохотом, увидев измазанные взбитыми сливками лица команды-соперника.
— И побеждают… Кристи и Майки! — воскликнул Ретт.
Майки поднял кулачок в воздух.
— Ула! Победя мая!
На мгновение наступила тишина, а затем все рассмеялись. Майки стоял с невероятно гордым видом, облизывая языком рот в поисках остатков взбитых сливок.
— Интересно, у кого он этому научился, Бен? — Джин бросила на сына взгляд, который даже Митч признал немного пугающим.
Бен невинно поднял руки.
— Не смотри на меня. Наверное, это все Уинстон.
Уинстон, муж Натали и самый спокойный из всех взрослых, округлил глаза.
— Ложь!
Смех стал громче, и Митч подумал, что еще никогда не участвовал в таком веселье… ну, с тех пор, как последний раз проводил время с этой семьей. Хм.