— Слишком много слов, чтобы всего лишь сказать, что планируешь трахать меня до потери пульса. — Митч освободил Эверетта от рубашки, сжимая ладонями крепкие мускулы рельефного торса.
— Сам же знаешь, я не даю обещаний, которые не могу выполнить. — Эверетт прильнул к нему всем телом и накрыл его рот поцелуем, ожесточенно и жадно пробуя Митча на вкус… Это их последняя ночь вместе.
То, что начиналось как безумство и спешка, превратилось в нежность и бережную ласку. Митчу было не свойственно… не торопить события… но сейчас он желал именно этого. Полностью раствориться в ощущениях, отключиться от реальности, не вспоминать о жизни, в которую собирался вернуться, и о том, насколько она пуста. Хотя бы на миг притвориться, что они с Эвереттом не такие уж разные. И что, возможно, Митч даже достоин его.
Завтра, в лучах холодного дневного света, Митч обязательно подумает о том, каким идиотом он оказался, влюбившись в недосягаемого мужчину за абсурдно короткий промежуток времени. Но прямо сейчас ему необходимо ощущать каждый дюйм тела Эверетта, чувствовать его внутри, и когда тот, наконец, скользнул в него, Митч вздохнул с облегчением. Он крепко прижимался к нему, растворяясь в Эверетте, теряя себя без остатка во мраке под этим мужчиной и в то же время купаясь в теплых лучах его света. Их разрядка была оглушающей, тела конвульсивно вздрагивали, тем не менее, они не отпускали друг друга. Наконец, Эверетт все же избавился от презерватива и вытер обоих смятой рубашкой. Как бы сильно ни старался Митч оттянуть неизбежное и не закрывать глаза, он проиграл эту битву. Они заснули, согревая друг друга в теплом коконе объятий.
Утренний неприветливый свет убийственно быстро проник в комнату и влепил Митчу звонкую пощечину, рассмешив тем, что принес с собой чувство тревоги. Как же глупо. Ради всего святого, это всего лишь возвращение в Нью-Джерси, а не драматическое прощание в фильме про войну. Однако попытки воззвать к разуму не работали, пока он стоял возле машины, прощаясь с семьей Ремингтонов.
— Митч, не веди себя как незнакомец, ладно? Будь на связи с Эвереттом в городе и, пожалуйста, приезжай навестить нас. Здесь тебе всегда рады. — Джин вручила ему пакет, под завязку наполненный едой, и еще один с подарками.
— Спасибо, Джин. — Он обнял ее, зная, что, скорее всего, больше они не увидятся. По очереди все члены семьи попрощались с ним и вернулись в дом. Однако когда Майки протянул ручки к Митчу, это почти сломало его.
— Эй, малыш, Митч должен ехать домой. — Натали подхватила сына на руки и… о, господи, его нижняя губа задрожала. Распахнув глаза, Митч с тревогой уставился на ребенка. — Митч, все в порядке. Печенье творит чудеса. — Она ласково улыбнулась и понесла сына в дом, оставив их с Эвереттом наедине.
— Ну, полагаю, еще увидимся.
— Митч…
— Может быть, столкнемся где-нибудь в городе. — Митч попытался разрядить обстановку, но, посчитав путь давай-останемся-друзьями неверным, поспешил переключиться на юмор. — Придется подловить того парня, Марка, и заполучить рецепт куриного пирога. Иначе мне не вынести бесконечных жалоб Джерри, что он его лишился.
— Митч… — попытался Эверетт еще раз, но Митч накрыл поцелуем его губы, вынуждая замолчать.
Наконец, отстранившись, он мягко произнес:
— Все в порядке, Эв. Мы знали, что это закончится.
Эверетт вздрогнул. Не всем телом, а едва ощутимо, тем не менее, Митч почувствовал. Обхватив затылок, он напряженно всматривался в Митча. В конце концов, обреченно вздохнул, и если бы разочарование имело звук, то им непременно оказался бы только что вырвавшийся из груди Эверетта вздох.
— Да, думаю, мы всегда это понимали. Береги себя, Митч.
Глядя, как Эверетт уходит и возвращается в дом, закрывая за собой двери и оставляя позади удивительную неделю — и Митча, — он задыхался, словно пустота высосала весь воздух вокруг него. В сущности, ничего не менялось. Митч был одинок всю жизнь. Он забрался в машину, отрешенно проехал по крытому мосту и длинной подъездной дорожке, старенькая «королла» пыхтела и еле-еле катилась, пытаясь прогреться.
Однако даже спустя час езды, несмотря на сильную жару в салоне, Митч не сумел избавиться от проклятого холода внутри. В юности, иногда перед сном, он мечтал о семье, о будущем, где больше не одинок. И теперь позволил себе притвориться, всего на несколько дней, что мечты наконец-то стали явью. Что Митч встретил удивительного человека и обрел большую, дружную семью. Но тут-то и крылась проблема притворства. В конечном счете, Митч все еще являлся тем самым парнем, который каждый раз скрещивал пальцы, включая свет в старой квартирке, или вздыхал с облегчением, когда заводилась его дерьмовая машина. Митч до сих пор был тем парнем, который способен приготовить семнадцать разных блюд из дешевой упаковки китайской лапши.
Ну, а Эверетт… Эверетт по-прежнему оставался человеком, достойным гораздо большего.
ГЛАВА 14
Митч пялился на дисплей телефона, слишком, мать его, рано для утра среды, проклиная себя за то, что впервые в жизни оказался таким жутко сентиментальным. Или это больше походило на мазохизм? Потому что каждый раз, бросая беглый взгляд на заставку, он видел сделанное в вечер пиццы фото, на котором Эверетт улыбается ему. Сердце сжималось от невыносимой тоски, он безумно скучал по Эву. Как такое могло произойти? Всю жизнь Митч вел себя предельно осторожно, не привязываясь ни к кому и ни к чему, тем не менее, одна проклятая неделя с Эвереттом Ремингтоном, мать его, Третьим, и он уже смотрел на сохраненную фотографию с идиотскими выпрыгивающими из глаз сердечками.
— Дженсен! — рявкнул Гарри.
Подскочив от неожиданности, Митч неуклюже дернул рукой и смахнул телефон на пол.
Тот приземлился экраном вверх.
Прямо у ног босса.
Резко втянув воздух, Митч закрыл глаза, не желая видеть гнева Гарри, который вот-вот на него обрушится. Поскольку нет никаких сомнений, что после того, как Митч пересек дурацкий крытый мост, он вышел далеко за долбаные рамки работы. И все же, даже если это приведет к потере должности в журнале, он ни на миг не пожалеет о предрождественской неделе, проведенной с Ремингтонами. С Эвереттом.
Гарри поднял телефон и уставился на экран.
— Ну, теперь все встало на свои места.
Проклятье.
— Что именно? — Митч сжал кулаки под столом, изо всех сил стараясь казаться невозмутимым, хотя на самом деле едва держал себя в руках.
Передав телефон, Гарри молчал целую, блядь, вечность, прежде чем заговорить.
— Я в курсе, как ты писал раньше, Дженсен. И, честно говоря, сильно переживал, доверяя тебе колонку. Сам знаешь, не в моих правилах ходить вокруг да около; твоим работам не хватало души.
Твою ж мать. Митч считал, что, создавая в блоге первую запись об Эверетте, вложил свое глупое сердце в каждое слово. И хотя заметки для праздничного выпуска еще не оформлены в итоговую статью, показывая их Гарри, он не сомневался, что они довольно хороши и тот оценит их по достоинству.
— Я…
Извинение почти сорвалось с губ Митча, однако Гарри не дал ему договорить:
— Так дела обстояли до того, как ты провел Рождество с Ремингтонами.
— А? — Так значит, он не считает мою работу дерьмом?
— «Готовим дома с…» отличается от остальных колонок. Известные люди приглашают нас в свои дома, в личную жизнь, и если мы не способны оценить всю важность предоставленной возможности, значит, не заслуживаем заниматься этим делом. Интервью — их шанс показать, кем они являются на самом деле, потому что, давай смотреть правде в глаза, все строят догадки и делают предположения, включая меня. — Гарри сел на край стола. — Ты держишься особняком, с тех пор как попал сюда. Только работа… и никаких реальных попыток наладить дружеские отношения.