— Сейчас я задам вам вопрос. Только не обижайтесь, если он покажется странным.
Капитан пожал плечами. Мол, ваше дело спрашивать, мое — отвечать.
— В поле три куста. Идет дождь. Под какой куст заскочит заяц?
Тесля взглянул на Прасола пристально, пытаясь угадать меру серьезности, с которой должен прозвучать ответ. Червяков напряженно подался вперед.
— У зайца в дождь нет выбора. Под какой куст ни заскочи, он будет мокрым. Суше других может оказаться самый густой.
Прасол кивнул, соглашаясь.
— Разрешите мне? — спросил Червяков и лукаво улыбнулся. И, не ожидая согласия, сказал: — Вы, товарищ капитан, пилот транспортного самолета. Рейс Тула — Новосибирск. Груз двадцать пассажиров и гуманитарная помощь Красного Креста. Сколько лет пилоту?
— Думаю, двадцать девять, — ответил Тесля, усмехаясь.
— Двадцать три! — торжествующе поправил кадровик и пригладил макушку.
— Да нет, товарищ майор, — вмешался Прасол. — Капитан не ошибся. Рейс-то у вас не Новосибирск — Тула, а Тула — Новосибирск.
— Фу ты! Я перепутал! — Червяков был искренне огорчен и потому потер макушку еще яростней.
Прасол познакомился с десятью офицерами и отобрал двух капитанов — Теслю и Бориса Ивановича Шуршалова. Он собирался пригласить на беседу одиннадцатого, когда в дверь постучал старший лейтенант Пермяков.
— Разрешите, товарищ полковник? Я согласен. Говорят, у вас мощные тесты. Я готов…
— Садитесь. Вот вам набор фотографий. Вглядитесь. Затем я покажу второй. Скажете, какие лица повторяются.
— Готов.
Через три минуты на стол лег второй монтаж.
— Теперь взгляните сюда.
Пермяков скользнул взглядом по снимкам и трижды ткнул пальцем в разные места.
— Вот, этот и этот. Очко?
— Отлично, — оценил Прасол, постаравшись скрыть удивление. — Как вы угадали?
— Несложно, товарищ полковник. До меня тут уже пальчиками тыкали. Если приглядеться — глянец потерт.
— Еще раз отлично. За находчивость.
— Иначе и быть не могло.
— Вам не вредит самомнение? — спросил Червяков ехидно. Он до сих пор не мог простить отлуп, который получил его любимец Чижов. — Вы ведь всего старший лейтенант…
— Разве монополия на способности у майоров и выше?..
Прасол с интересом следил за пикировкой. Пермяков был дерзким, острым на язык. Он, несомненно, не испытывал боязни перед начальством. Такие люди обычно в равной мере способны на дерзкие дела и безрассудные поступки. В мирное время в армии их часто губят тем, что всячески прижимают, стараясь подровнять под общую гребенку. И они обычно уходят из ее рядов до срока сами, либо их выгоняют «по служебному несоответствию». Зато в боевой обстановке, если шальная смерть не останавливает их порыва, они взмывают высоко вверх, быстро набирают чины и награды. Среди трех отобранных Пермяков был явно самым шустрым.
— Не знаю, лейтенант, не знаю, — задумчиво сказал Червяков, и в глазах его сверкнул мстительный огонек. — Я бы на месте товарища полковника на ответственное дело вас не взял.
— Я бы вас тоже, товарищ капитан.
— Забываетесь, Пермяков. Я — майор.
— А я старший лейтенант.
Червяков побагровел и стал нервно перекладывать папки с личными делами.
Стараясь сгладить неловкость, Прасол, сделав глубокомысленный вид, предложил:
— Может, вы сами пойдете ко мне, товарищ майор? У вас опыт, суждения… Я попрошу командира дивизии, он вас на время отпустит…
Червяков импульсивно отодвинул папки.
— Вы бы мне еще взвод предложили, — голос его полнился язвительностью. — Майоров нам некуда девать стало.
— Извините, если обидел, — голос Прасола звучал примирительно. — Но раз вы отказываетесь, на ваше место я беру старшего лейтенанта Пермякова.
Когда Пермяков вышел из канцелярии, Червяков сказал:
— Простите, товарищ полковник, но, между нами, я удивлен. Вы что же, всерьез верите, будто ваши тесты могут прояснить, чего стоит тот или иной офицер? Что ваши вопросы выше диплома и служебных аттестаций? Лично я в это не верю.
— Представьте, я тоже.
— Зачем же задавать вопросы? Они сбивают с толку. Люди теряются. Возьмите лейтенанта Чижова. Хороший офицер, а как растерялся…
— Простите, майор, но офицер, которого сбивают с толку дурацкие вопросы, не может быть хорошим. Мне не обязательно, чтобы на все отвечали правильно. Куда важнее, чтобы человек не терялся, а думал. Любые решения, которые принял командир, оказываются верными, если он без колебаний доводит их до конца. Плохо, когда офицер колеблется, не может решиться на что-то определенное…