Дафна непослушными руками крепко держится за витьевато изогнутые молочно-сливочные рога, и Сиреникс стрелой взмывает вверх, несется смерчем-ураганом, образуя за собой огромную воронку, работает сильным и упругим хвостом. Поднимается с морских глубин на солнечный свет измерения Водных Звезд.
…Посреди Бескрайнего Океана высоко в воздух взорвался водяной столб. И змей вместе с нимфой завис аккурат между небом и землей.
========== Очищающая соль ==========
- Дай пророчество.
Сиреникс ленив. Вылез он на прибрежные камни, шумно вдыхает воздух, насыщенный антикислородом и другими веществами, что не способны вдыхать существа из нашего мира. От тяжело поднимающихся боков с шипением таким легким валит густой обволакивающий пар. С боков змея испаряется морская вода. Хвост изредка, конвульсивно бьется, лежащий в пенистых волнах, утомленно накатывающихся на своеобразный пляж. Голова змея покоится на чуть теплых коленях Аркадии, что сидит, опустив голые ступни в прохладную воду, и мягко поглаживает Cиреникс. Щитки век прикрыты, гребень сложен, рога словно пригнулись, змей выражает покорность, вернее, удачно ее имитирует. Невозможно обуздать Cиреникс, оседлать, подчинить своей воле, если не захочет того он сам. Одной деве покорен он - белокурой, стройной, фантастически сложной. Жидкому огню, млеющему от соленой воды, трескающихся губ и ласкового рокота волн. Аркадии же Cиреникс позволяет гладить себя по голове; лежать у нее на коленях и терпеливо ждать, пока “наиграется” самая первая фея, - жест той доброй и властной воли, что змей, словно царь, дарит своему приближенному и хорошему другу. Аркадию Cиреникс уважает, хотя и презирал в самом начале, ибо человеком была Аркадия.
Девой, переполненной молоком, горячей кровью и сладкими соками, пришла она в Бескрайний Океан, хоть и одаренная мудростью да опаленная пламенем Драконовым, но был в ее глазах еще первобытный страх, благоговейный трепет и все то, что присуще смертным. Фыркнул Cиреникс и унесся в Океан белой пеной, но насторожился, ибо волею Дракона попало это создание в измерение Водных Звезд. Змей, большой любитель женских тел, заинтересовался ей слегка да попробовал приударить, но отказом ответила Аркадия, чьи крылья сгибались под тяжестью пыльцы, а с век сыпалось золотое. То воспринял Сиреникс, как великое проявление силы воли, ибо многие девы боялись змея, дрожали в его объятиях, но текли-желали его. А Аркадия менялась. Постепенно, с годами. Антимир любого переделает. Выпала роскошная грива, побелели и выцвели густые брови, посинели ресницы, мутировала кожа, побежала волнами под ультрафиолетовыми лучами невыносимого солнца (или не солнца даже), скукоживалась, приобретала цвет парной воды, клубов пара, светло-сизый, теплый такой, насыщенный. Не-дух. Не-человек. Самая первая фея.
Нет, даже уже и не фея. Древняя. Родившаяся всего лишь чуть позже остальных. В тот миг, как признал Аркадию Сиреникс равной себе, признали ее и остальные, стала она членом совета старейшин и полноправным жителем измерения Водных Звезд.
Аркадия теперь - старый и верный друг Сиреникса, та, чьего общества он не тяготится, где с удовольствием отдыхает и расслабляется даже. Аркадия - пример того, что и среди представителей человеческого рода встречаются достойные, правда, редко довольно, но встречаются. Сиреникс это понимает, признает и учитывает.
- Что-то тих и смирен ты в последнее время, змей. Что тревожит сердце твое? - Аркадия не спешит, выжидает. Ленивая перебранка, возможная лишь между этими двумя.
- Ты думаешь, оно у меня есть? - Сиреникс вполне серьезен, ибо он есть сила изначальная, абсолютная, существо, не созданное для плотских удовольствий. Кто же знал, что даже у змея может проснуться желание - дикое, острое, необузданное и изворотливое? У трансформации внутри нет семени, которым он мог бы оплодотворить человеческих и не очень женщин, половые органы отсутствуют у гада Океана, только хвостом, упругим и легко деформирующимся, входит он в свою жертву. Неудобно? Сиреникс так не считает. Томительные и множественные оргазмы его жертв говорят об обратном.
- Но что чувствуешь ты к той девушке, змей? Очередная жертва, что похоронишь на дне морском? - смеется Аркадия. Она, как и все настоящие феи, ласковая, мудрая, порой нежная, порой твердая, стальному стержню подобная, а еще бесконечно и невероятно добрая. Свет и Аркадия - синонимы. Более чем. Но никакой наивности, ханжества или тупых псевдоидеалов, процветающих в современном мире. Сиреникс уважает и добро, и зло, ибо они есть понятия изначальные, как и он сам.
- Нет, - высовывая от нетерпения язык, отвечает змей, - пожалуй, нет. Пока я хочу наслаждаться еще.
- Сколько?
- Что “сколько”? - Сиреникс шипит и с шумом вдыхает антикислород. Тяжело ему, змею, ибо, хоть и есть у него ноздри, но не так они развиты, как жабры, в воде лишь появляющиеся, потому тяжело вздуваются, расширяются и отчаянно тянутся за нужными для жизни веществами. Хоть и более привычен антикислород для змея, чем воздух нашего мира, все равно морская вода лучше и чище, богата свежестью и гранулами соли.
- Тяжело дышать, змей? - Аркадия понимающе смотрит на него. - Войди в море, окуни-окати свою голову прохладной водой, что тут же на проклятом солнце испарится, и возвращайся ко мне.
Солнце здесь и вправду проклято. Знойное, томительное, невыносимо белое, так, что глазные яблоки лопаются, лишь взглянешь на него, безысходность, безгласность и безбрежность в своих лучах выражающее. Всякий, кто пробудет долго под солнцем тем, изменится, мутирует, поменяет суть-структуру. Но безвредна эта мутация, не отравляет она организм, как нефтяные отходы. Всего лишь деформирует его, как и весь антимир. Так поступил он и с Аркадией, слепив из первой феи существо, пригодное для жизни в измерении Водных Звезд, сделав ее Древней и поместив вне времени и пространства. Сиреникс же странен сам по себе, потому и нечего ему бояться мутаций. Но солнце высоко в сизом небе его все же смущает, нервирует. Ирреальную тревогу рождает оно.
Сиреникс понимает, к чему клонит Аркадия. Бескрайний Океан фея любить так и не научилась. Может, конечно, войти, но все же опасается часто, помочит ступни и снова прячется на островках земли или в Золотом королевстве. Сиреникс неодобрительно шипит. Океан изгоняет ее, ибо чувствует чужую. Аркадия - дитя Энчантикса, вскормленная его молоком, опоенная его кровью, обласканная его светом, внявшая его сути. Энчантикс и Аркадия настолько срослись, настолько стали одним целым, что порой Сиреникс думает даже, что самая первая фея и есть он сам. Сиреникс не может смотреть на Энчантикс, ибо слишком светел он, слишком могуч и мудр. Пресмыкается гад, как положено его сути, шипит, сопротивляется, но терпеливо ждет оглашения приговора и уступает Энчантиксу. Ибо Сиреникс не глуп и свое место знает. Нет, не может быть Аркадия самой благословенной из трансформаций, ибо слишком хорошо им вместе и уютно. От Энчантикса же хочется побыстрее уползти, спрятаться-скрыться.
- Дай пророчество.
Аркадия, как и все Древние, как и наиболее могущественные жители измерения Водных Звезд, видит все временное пространство. Не различает она ни настоящего, ни прошлого, ни будущего. Столетия потребовались, чтобы смогла Аркадия признать и понять истинную суть вещей, но годы не прошли даром, и теперь фея оттачивает это искусство до совершенства. Вихри, спирали, сферы и трапеции закручивают потоки времени, то текут прямолинейно, уверенно прокладывая себе путь, то извиваются руслами податливых рек, то разветвляются, образуя сеть ручьев и каналов, что являются альтернативными реальностями - хлипкими конструкциями, что граничат настолько тесно друг с другом, что иной раз переплетаются, завязываются в крепкий узел, и наступает в измерениях путаница и хаос. Путешественники во времени должны быть предельно осторожны, ибо могут порталы их и дыры сместить-порвать тонкие, едва заметные стены, спутаются альтернативные реальности, произойдет куролесица. Аркадия видит все вариации событий, как и Сиреникс, но порой еще удивляется этому, а змей искренне не понимает ограниченной слабости человеческого зрения и подтрунивает над феей. Но он любит, когда Аркадия дает пророчества. Пророчества вообще его забавляют, веселят, заставляют улыбнуться или хохотать до упаду, ибо есть люди, которым порой удается обойти ограничения слабого человеческого мозга, и тогда видят они весь поток времени, ощущают будущее и прошлое в настоящем, но не выдерживает хлипкое строение такой нагрузки - отрывочные, неполные получаются картины и видения. Иносказательно потом описывают их провидцы, дают предсказания, зная, что в будущем совершится. Порой виднейшие ученые и колдуны бьются лбами о стены, ломают головы свои, чтобы разгадать очередное пророчество, что какой-нибудь безумный маг подсмотрел случайно, ужаснулся и передал так, как смог, стараясь не упустить ни малейшей детали.