Беливикс молчит да стонет. Делает еще один шаг к седогривому Океану, пытается войти в его ласковые бархатные волны, да не может двинуться больше, заваливается набок и дышит тяжело, рыгая и выпуская отравляющие газы, но не может вздохнуть полной грудью и ощутить свежесть кислорода. Беливикс - паразит от мозга до костей. Жрущая тварь, которая не может наесться. Жрет Беливикс, чавкает, причмокивает от удовольствия, глотает жертву свою огромными кусками. Не является Беливикс гурманом, все идет ему в пищу, любой мозг и любая личность феи, что превратится потом в гламурную и капризную девицу. Беливикс жрет-нажирается, полнеет, толстеет и увеличивается в боках, пока не воткнет в свою жижу еще одну пару аляпистых крыльев.
Но всему, оказывается, есть предел. Зажрался Беливикс, зажрался паразит, наелся-накушался на шести вскормленных славой, тщеславием и собственным эгоизмом с гордыней девушках, так раздулся, что необъятным брюхо стало. Но не справляется желудок, не переваривает больше “пищу”. Отчаянно булькает, болит, ходит-гуляет и причиняет Беливиксу невыносимые боли. Тухнет пища внутри, гниет, стремится наружу. Вытекает жир из толстого пуза, сочится желтоватым, выливается через глаза, выходит вместе с рвотой из огромного рта и остается на влажных камнях. Не шевелится Беливикс, не может, ибо дошел до конечной точки, так ожирел и откормился, что не способен вместить в себя больше и справиться с тем, что есть. Болит желудок, распирают стенки, грозят лопнуть, и взорвется тогда трансформация изнутри, потечет все непереваренное прочь и унесется вместе с водами Бескрайнего Океана, где отфильтруют его гранулы соли.
- А ведь был ты когда-то совсем другим. Помню еще твою истинную форму, - Сиреникс тошнит-отворачивает от беспомощной туши, что не может успокоить желудок собственный, что жалобно стонет, рыгает и выдыхает несвежие запахи. - Разжирел ты на человеческой вере, откормился… Лишь в глазах твоих еще вижу суть изначальную, да и они уже заплывают. Что сделал ты с собой, паразит?
Беливикс молчит - не отвечает. Сиреникс смотрит на тучное и грузное тело, на сальный язык, слушает одышку, вдыхает запахи гниющей пищи и размышляет, могут ли в паразите появиться личинки, мушки и черви, ведь столь благодатная среда пропадает. Отложили бы яйца, вывели потомство и жрали монстра изнутри, погибал бы он от собственной сути.
- Я могу очистить, но ты вернешься к своей истинной сути, - наконец, вздыхает Сиреникс. - И придется отпустить все крылья, что держишь у себя в плену.
- Нет! - тихий хрип, что должен быть криком протеста, звучит сипло и как-то глухо. Беливикс смотрит затравленно и не желает расставаться с таким трудом нажитым богатством. Жаден паразит, жаден и скуп, крепко держится за мясистые бока, сильнее втягивает в себя жалобно позвякивающие крылышки.
- Тогда останешься таким навсегда, - усмехается Сиреникс, глумливо подмигивая противнику. - Разжиреешь да расползешься еще больше.
Хватает Беливикс ртом воздух, да вываливает на прибрежные камни рвотные массы, желтую пену на губах облизывает. Но не поднимается ожирелый язык, грузное тело подводит. Не может больше Беливикс двинуться, дернуться или даже забиться в конвульсиях. Только лежать на одном месте и стонать от боли, ибо режется-колется непереваренная пища, тухнет-гниет. Сиреникс терпеливо ждет. Беливикс кивает со вздохом, ибо не может больше терпеть жалобного булькания, изрядно рыгая, чавкая, причмокивая и что-то пережевывая.
Сиреникс высовывает длинный язык и тянется к монстру, раскрывает кольца свои, переливающиеся голубыми сполохами, и сдавливает-сжимает Беливикс в своих крепких объятиях. Впитывает паразит шипящую и жгущую соль с боков змея, замирает, а затем странно булькает, когда Сиреникс резко отклоняется в сторону и ползет уже к воде, забираясь в стихию свою родную и смотрит, что будет дальше. Вздрагивает Беливикс и вдруг ревет затравленно, плавится-дергается, будто от тока электрического. То соль въедается в грязь, фильтрует ее, отсеивает прочь. Смешивается липкая жижа с камнями, стекает в Бескрайний Океан и несется прочь, оседает на дне морском и становится чистым песком, граблями разрыхленным. Опорожняется желудок, вспарывается, и вытекает все то, что варится там безуспешно, на мокрую землю, вздыхает Беливикс облегченно, со свистом вырывается воздух из сквозных ран.
Крылья звенят-дрожат, чувствуют они ветер перемен, новое, неизведанное. Надеждой наполнились сердца их. Худеет на глазах паразит, ничто больше не стесняет их, не держит, и усталые, ослабленные и закостеневшие, устремляются крылья разноцветными бабочками прочь, неумело и криво делая взмахи, чертя замысловатые кривые. Не выдерживают траекторию, падают, снова взлетают. Хилые, болезненные, слабые, но крепнут на глазах, держатся все увереннее и, наконец, взметываются высоко в воздух и несутся прочь, к сочным полям-лугам, дабы отдохнуть среди душистых цветов и испить сладкого нектара.
Беливикс же преображается, хватается за свое богатство нехилое, тянет короткие руки, да нет их уже, рук-то, деформируется тело, принимает истинную форму. Вытягивается, удлиняется, делится на сегменты и членики, кожа песочной становится, покрывается бурыми пятнами. И длина уж Беливикса фантастическая - десять метров в длину достигает, кольца тела тонкого, что, кажется, вот-вот порвется, огибают прибрежные камни и скручиваются в небольшие спирали. Беливикс становится тем, кем создан был изначально. Червем. Бычьим цепнем. Паразитом, что цепляет, просачивается в фею по тонким каналам магии, располагается удобно в кишечнике, сворачивается в желудке и начинает вытягивать соки, молоко, кровь, мозг и личность ее, жрет сначала незаметно, а затем все сильнее и сильнее, чавкая и причмокивая. Расползается, откармливается, насыщается и остается со своей обладательницей до конца жизни, если не получит она другую трансформацию или, не дай, конечно, Дракон, додумается вернуться к Энчантиксу.
С легким шипением испаряется соль, бычий цепень неловко сворачивается в огромные кольца, тонким червем ложится на мокрые камни и смотрит быстро-быстро бегающими глазами-бусинками вокруг, нацеливаясь хищно на какую-нибудь жертву. Да только не предвидится жертв здесь, разрывает их Бескрайний Океан на атомы, лопаются тела и разлетаются ногтями да волосами вокруг.
Сиреникс удовлетворенно смотрит на свою работу. Человеческие существа меняются, искажаются, мутируют, тупеют и разлагаются. Но когда происходит это с трансформациями, в душе змея проскальзывает порой страх бессмертных - ясный и осязаемый. Испытай такой страх человек - сразу бы вскрыл он себе голову, вытащил мозг, разорвал грудную клетку и растоптал яростно колотящееся сердце, не выдерживает оно такой нагрузки.
- Я помню тебя, червь. Иди и нажирайся в свое удовольствие, ищи новых жертв и пей их соки, - хохочет Сиреникс, чувствуя бахвальство и силу. Распирает его от гордости и себялюбия, ибо видит он немую благодарность в глазах паразита. Презирает он все вокруг, ищет лишь, чем бы поживиться, а тут вдруг унизился, приполз, сам в Бескрайний Океан пожаловал. Переступил он через свою гордость, обратился к врагу и, ожирелый и тяжело дышащий, набок завалился, явив противнику свои слабости. Не каждый так может. Сиреникс, например, не умеет проигрывать. Слишком горд змей. Неискушенный еще. Ему мил Океан, подводные глубины и шепот их, мило его окружение и жизнь, скучная порой, но всегда найдет Сиреникс себе развлечение. Хоть и презирает он все, но по-своему, по-змеиному, и любит.
Беливикс спешит воспользоваться прежней подвижностью, юркостью и бойкостью, находит в пространстве тонкие дырочки-прорехи и просачивается сквозь них, с легкостью перенося ленточное тело, которое, кажется, вот-вот порвется сейчас, зацепится за острые камни, но крепок Беливикс, хорошо сложен. Паразит улепетывает, идет на поиски новой пищи и корма. Вновь нажираться будет, отъедаться. Начнет все сначала, а через столетия вновь придет к Сирениксу, подавленный весь и разбитый, об очищении будет просить. Сиреникс и рад стараться, вновь увидеть покорность другой трансформации для него есть самая сладкая награда. Мечтой змея остается, чтобы Энчантикс склонился пред ним на колени, но слишком высока и чиста трансформация, плюется Сиреникс и чурается ее.