Слезы навернулись мне на глаза, но я старалась не дать им пролиться.
— Она так и не отвезла меня в больницу, чтобы мне наложили швы, поэтому глубокий порез затягивался целую вечность, — добавил он. — Итану было столько же лет, сколько и мне, но я был более независимым. Хотя ему по-прежнему требовалась помощь во многих делах, я мог делать большую часть этого сам. Джули отказалась купать его после того, как нам исполнилось шесть, поэтому это делал я. Когда она узнала об этом, она снова меня порезала. На этот раз дважды. Один раз в качестве наказания для меня, а другой — для Итана, потому что она не могла причинить вред двум детям, так как учителя могли бы это как-то заметить. С тех пор она делала это каждый раз, когда я делал что-то, что выводило её из себя, иногда даже если я ничего не делал, а Итан делал.
Его руки обхватили моё тело, крепко прижимая к себе.
— К тому времени, когда мне исполнилось шестнадцать, она провела этим ножом по моей коже в общей сложности пятьдесят восемь раз. Некоторые порезы были не такими глубокими, не оставляли шрамов. Другие оставляли. Затем, в ночь перед тем, как я решил, что пора уходить, она добавила сразу пять просто потому, что я попросил её накормить Ареса. Ему было всего четыре года, он почти все ночи плакал, потому что был голоден, но никому не разрешалось утешать его, не говоря уже о том, чтобы кормить. Арес ничего этого не помнит, и я действительно рад, что он этого не помнит.
Однако той же ночью, когда Итан крепко заснул, а Арес потерял сознание от усталости, я кое-что услышал. Я был в ванной и всё ещё зашивал свои раны, потому что научился делать это самостоятельно… Я случайно услышал, как мои родители ссорятся. Папа, кажется, только что вернулся с военной базы в России. Вскоре после того, как крики прекратились, раздался выстрел. Она убила его просто потому, что мой отец узнал о том, как она обращалась с моими братьями и со мной, пока его не было. В тот самый момент я понял, что, если бы я не забрал Итана и Ареса и не покинул этот дом, мы бы никогда не выбрались оттуда живыми.
Наконец, я подняла на него глаза. Слёзы, которые грозились вот-вот хлынуть водопадом из моих глаз, катились по моему лицу, затуманивая зрение.
Кай поднёс руки к моему лицу, вытер большими пальцами под глазами.
— Не плачь, дорогая. Я выжил.
— Но в каких условиях?
Я вспомнила кое-что, что произошло несколько месяцев назад, в ту ночь, когда я застала его врасплох и слегка порезала ему горло, потому что была зла на него. Страх отравил мои вены, чувство вины захлестнуло меня, и из моих глаз потекли слезы.
— Кай, если бы я знала… Я приставила нож к твоему горлу!
Мне стало интересно, испугался ли он тогда. Не я ли спровоцировала эту травму в прошлом, и именно поэтому он стоял так неподвижно; почему я смогла удержать его на месте так долго?
— Это действительно забавно. — Он усмехнулся про себя. — Ножи вызывают у меня ужас, но в ту ночь, когда ты приставила один из них к моему горлу, я был скорее возбужден, нежели запаниковал. Это было унизительное открытие, но, тем не менее, пугающее.
Моя голова снова упала ему на грудь.
— Я бы никогда так с тобой не поступила, хорошо? Я бы никогда не причинила тебе вреда, Кай.
— Боже, я очень надеюсь, что ты этого не сделаешь.
ГЛАВА 43
Чего она хочет?
«Детка, ты не собираешься делать это самостоятельно» — Rich Boy by Sara Keys
Флора Адамс
— ДВЕ НЕДЕЛИ?!
— Да, папа сказал, что лучше перенести свадьбу, так как вы двое, кажется, в последнее время гораздо лучше ладите, — сказала Стерли. — Это глупо, потому что в прошлый раз, когда он заговорил о вашей свадьбе, он сказал, что Каю больше не разрешается жениться на тебе? То есть, да, я думаю, он не это имел в виду, но всё равно это странно.
Когда она впервые сказала мне, что теперь наш отец хочет, чтобы мы с Каем поженились через четырнадцать дней, я была уверена, что ослышалась.
Видимо, мой слух всё ещё был в полной сохранности.
— Нам нужно больше времени, чем сейчас!
Я застонала и плюхнулась прямо на кровать Кая, держа телефон повыше, чтобы сестре не приходилось пялиться на черный экран. Кай ушел на работу час назад, и теперь у меня оставалось ещё восемь часов до его возвращения; тем не менее, я уже боялась говорить ему об изменении наших свадебных планов.
— Как мы можем отменить свадьбу, если всё ещё ничего не имеем против него?
Стерли не нашла ничего подозрительного в первом ящике стола в папином кабинете, так что это был провал. С тех пор мы как бы потеряли веру в то, что когда-нибудь найдём что-то, что могло бы нам помочь. Ещё немного времени нам бы не помешало, на самом деле, нам было нужно это время.
Я пока не хотела выходить замуж.
— Я действительно пыталась урезонить его, Флора, поверь мне, я это делала. — Стерли смотрела не на экран, а в зеркало, накладывая тональный крем под глаза. — Он сказал, что не имеет значения, что разумно, а что нет. Всё, что его волнует, — это чтобы свадьбу перенесли на декабрь. Но он выглядел таким напряжённым, когда говорил об этом, как будто тоже этого не хотел. Как я уже сказала, странно.
Я закатила глаза.
— В этом нет ничего разумного. И если он не хотел этой дурацкой свадьбы, почему бы просто не… Не знаю, не отдать Каю эти дурацкие копии и не отменить её?
Стерли согласилась, а затем, внезапно, посмотрела на меня через экран. Её голубые глаза наполнились чувством вины.
— Я спросила о кассетах.
— Что ты сделала?! — Я села в считанные секунды. Если бы это было возможно, я бы перезвонила, просто чтобы побыстрее связаться со своей сестрой. — У нас было одно правило, Стерли. Не спрашивать о кассетах!
Во всяком случае, не напрямую. Она должна была быть деликатной.
— Да, я знаю. Я знаю.
Как, чёрт возьми, я должна была объяснить это Каю? Сначала я заставила его хотя бы немного поверить в Стерли, а потом, насколько я помню, она спросила нашего отца об одной вещи, которую мы ей запретили. Неудивительно, что он хотел ускорить свадьбу.
— Но прежде, чем ты начнешь злиться…
— Я уже злюсь, — перебила я.
— Выслушай меня.
Стерли взяла свой телефон в руки, постучала по экрану, затем положила его обратно перед собой. Мгновение спустя её имя появилось в самом верху моего экрана вместе с сообщением, в котором был только номер.
Я посмотрел на сестру, нахмурив брови.
— Что это значит?
— Всё дело в количестве копий, которые у него есть.
— Ты серьёзно? — спросила я, и она кивнула. — А ты уверена, что он не солгал?
— Когда я спросила, где он хранит кассеты, он сказал, что не может мне сказать, потому что он…
— Да, конечно, он не может!
Я знала, что Стерли было всего двадцать один год, и уравнения не были её коньком, но она не могла быть настолько глупой.
— Флора, я не думаю, что это он шантажирует Кая. Я думаю, это кто-то другой шантажировал папу, чтобы он сделал это с Каем. Я имею в виду, папа сказал мне, что он тоже не хочет, чтобы ты была с ним, так что, если единственная причина, по которой этот брак должен был состояться, — это твоя безопасность, тогда он мог бы просто попросить Кая защитить тебя, не выдавая замуж, понимаешь? Он всё ещё мог шантажом заставить его гарантировать твою безопасность.
Были вещи, которые были логичны или, по крайней мере, объяснимы некоторыми сомнительными способами, но независимо от того, что Стерли пыталась сказать об этой ситуации, ничего не имело смысла. Никакое объяснение того, почему наш отец шантажировал Кая, потому что его шантажировали, это не было для меня логичным исходом.