– Мне нужно чем-то заполнить пустоту после смерти Антония, – объясняла бабушка.
Они прожили вместе три чудесных года. Я не видела больше ни одной такой влюбленной пары. Они души друг в друге не чаяли, глаз не сводили друг с друга. Мир для них мог бы не существовать. Пара подростков в осеннем возрасте. Но настал день, когда сердце Антония не выдержало такого обилия эмоций и остановилось, отослав его высоко-высоко за облака. Бабушка осталась одна.
– Вы должны переехать ко мне, – позвонила она нам сразу же после похорон. – Я не вынесу этой тишины.
– Мама, но ты же знаешь, что это невозможно. Мы с тобой переругаемся уже через неделю. У меня должна быть чистота, как…
– …в операционной… – закончила бабушка. – Вот у тебя и будет поле деятельности. Я предоставляю тебе сто метров пола, который ты сможешь мыть, скрести и дезинфицировать.
– Ты же прекрасно знаешь, что дело не только в дезинфекции. Я не переношу все эти картины, килимы, каплички[4]. – Мама всегда была приверженкой минималистского стиля «Икеи». – Не переношу весь этот хлам, все эти тысячи дурацких безделушек.
Разговор этот происходил двенадцать лет назад. С того времени количество дурацких безделушек увеличилась в несколько раз. На каждой стене – десятки картин и фотографий в красивых рамках. На любом предмете мебели – канделябры, лампы, серебряные сахарницы и множество фигурок святых. Каждая вещица из другой сказки, но все вместе как-то сочетается. Лубяная корзинка для ягод и бордовые витражи в окне. Православная икона и стены, выкрашенные как в мексиканской гасиенде. Лампа в стиле модерн рядом с простой деревянной капличкой, купленной у татранского горца. Букет искусственного дельфиниума и рыбацкая сеть, повешенная на окно вместо занавески. Будет что начищать, У меня уже руки чешутся.
– Малинка! – обрадовалась бабушка. – Заходи. Я как раз пекла пирожок. Покажу тебе новое покрывало. Только поосторожней с этим столиком у окна.
– Я только на денек. Решила помочь тебе с весенней уборкой.
– С чем? Что это ты такая беспокойная? Дома какие-нибудь проблемы?
– Дома, на работе и вообще везде. Как обычно, – махнула я рукой.
– Я знаю, как тебе помочь. Говорила я тебе про святого Антония?
Бабушка всегда чуточку преувеличивает. Антоний был прекрасный человек, но чтобы сразу святой…
– Иногда кое-что рассказывала. Его что, уже к лику святых причислили?
– А! Ты подумала о моем Антонии? Нет, я имею в виду настоящего святого. На самом деле его звали Фернандо, он жил в Испании и сейчас творит чудеса.
– Это тот, который по безнадежным случаям?
– Не только. Он помогает во всем: найти работу, хорошо сдать экзамены.
– Жаль, что я не знала про него в феврале. А то я схватила две четверки.
– Ничего. У тебя же еще в июне сессия. И еще он помогает найти жениха. Для тебя просто идеальный святой.
– А откуда тебе известно, что у меня нет парня?
– Потому что в такой день ты целовалась бы с ним в парке, вместо того чтобы пугать бабушку уборкой. Шучу, Малинка, шучу. Я очень рада, что ты пришла.
– В таком случае с чего я могу начать?
– Тебе так уж охота? – Бабушка обвела взглядом комнату. – Да с чего угодно.
– А где ты уже убирала? Чтобы не проходить по второму разу.
– Как тебе сказать, – зарделась бабушка. – Еще нигде. То есть я собиралась, но подумала, что все равно такой хаос. Слишком уж маленькая квартира.
– Тебе бы во дворце жить.
– Антоний то же самое говорил. Но вернемся к этому святому с первым именем Фернандо… Достаточно произнести одну литанию в день – и все будет в порядке.
– А тебе он помог?
– Еще бы. Я теперь только к нему и обращаюсь. Благодаря ему я и нашла это покрывало. Сейчас тебе покажу. Где же оно?
Она принялась заглядывать во все ящики. Потом стала рыться в комоде и бельевом шкафу. Наконец взялась за буфет.
– Вот чертово покрывало. Все из-за недостатка места. Куда же я его засунула?
И в этот миг с верхней полки на пол свалился сверток веревочно-серого цвета.
– Вот видишь? Это святой Антоний.
– Действительно красивое. Тот, кто делал его, наверное, потратил года два.
– Год и три месяца, по четыре часа каждый день. У старушки ушло больше семи килограммов бечевки.
4