О, как это печально, думал я, глядя на снегопад, на идущую, брезгливо встряхивая лапками, пятнистую Полечкину кошку, как грустно прожить так-то вот мирно до старости, ездить в гости к племянникам, которым ты не очень-то нужен, потом снова жить в деревне, привычно, заученно — тянуть изо дня в день эту тускло-серую мелодию будней… Зачем?
Читатель, тебе придется распроститься с достохвальной старушкой при этих унылых мотивах в рассказе, ибо он все же не о глухой Полечке. Дальше о ней последует всего лишь несколько упоминаний.
А рассказ этот вот о чем.
Вдруг я увидел, что к Полечкиному дому подходит какая-то другая старушенция, ведет на веревке красивую рыженькую козу. По тому, как шатко-валко бредет по снежной дороге укутанная с головою в шаль незнакомая бабка, как семенит коротенькими ногами, обутыми в валенки, можно было догадаться, насколько она стара и немощна… Значит, подходит она к калитке, привязывает козу к палке забора, к «стоколине», и заходит в избу.
И тут я встрепенулся. Какая-то неведомая загадка жизни все же намечалась в этом непонятном визите бабки с козою на веревочке! Я оставил в покое карандаш и бумагу да так и прилип к окну. Шел третий месяц моей деревенской отсидки, и я, признаться, изрядно устал от однообразия своей опрощенной жизни. Мне, как и всякому на земле, хотелось новизны и неожиданностей.
Пристальное наблюдение мне ничего не дало — все так же пушисто и плавно вершился снегопад, осыпая рыжую козу белыми хлопьями. Она стояла, понуро опустив рога, потряхивала ушами время от времени; приподнимая бородатую голову и взглядывая на дверь, за которою скрылась хозяйка, негромко, вопрошающе мекала.
Время шло, а ничего не менялось. Снег падал, коза блеяла. И наконец, не выдержав, я нахлобучил шапку да выскочил из своей избы, держа в руке будильник. Я хотел заглянуть к соседке якобы для того, чтобы уточнить время и поставить свои часы, и вся эта немудрая хитрость была придумана лишь для того, чтобы решительным образом приступить к разгадке невыносимой для меня тайны.
Но только я ступил на крыльцо, как дверь открылась и старухи вывалили на улицу. И настолько открытыми, простодушно-прекрасными были их здоровые старые лица, что я совершенно забыл о своей хитрости и напрямик спросил, что тут у них происходит и почему коза…
Незамедлительно последовавший ответ совершенно развеселил и растрогал меня. Все оказалось просто и величайшим образом жизненно. Коза «запросилась», козе нужно было замуж, и старая хозяйка привела ее из неблизкой деревни Княжи, прошагав семь километров по глухой лесной дороге. У них в Княжах, оказывается, не осталось ни одного способного козла.
— Да как ты, бабушка, решилась пойти в такую даль да в такую погоду? — спросил я.
— Не пойдешь ли, миленькой, — отвечала бабка, — коли она так плакает, так плакает. А снохе и сыну, вишь ли, все некогда.
— Сколько же лет тебе? — продолжал я пытать у старухи.
— Осьмой десяток миновал, самая старая, поди, у себя в деревне-ти…
Но неудачным оказался ее визит. Известного по всей округе Полечкина козла, к которому бабка привела невесту, уже на свете не было, свела его хозяйка. Старухи решили пойти к ближайшей соседке Полечки, тоже Пелагее (но которую звали просто Полей; была дальше по этому же порядку еще одна Пелагея, то есть Поля, но ее в деревне звали почему-то Поля). Соседки, однако, дома не оказалось, не достучались, должно быть, ушла в магазин; и тогда старухи решили, не дожидаясь ее, сами проникнуть во двор и открыть сарай, где благополучно проживал молодой Полин козлик.
Полечка принесла из дома табуретку — решено было лезть через запертые ворота. Княжовская старуха закряхтела было, поднимая ногу в валенке и собираясь стать на табурет, но тут пришло время вмешаться мне:
— А я-то на что?
Я отдал Полечке подержать совершенно не понадобившийся будильник и молодцом перемахнул через ворота, протиснувшись под надворотней кровлею — правда, чуть не сорвался с обратной стороны, когда нога моя соскользнула с укосины…
И вот наконец мы открыли маленькую дверцу сарая, откуда на морозный воздух шибануло теплым козлиным духом. Втолкнули замявшуюся было у порога, словно бы в припадке стеснительности, нуждающуюся козу. И что же? Одолев первый миг смущения, она довольно бойко прошла вперед и остановилась перед невысоким, но крепеньким козликом, который взирал на нее не без интереса.