Художником книги был некто Ю. Трофеев, тот самый Юрочка, который отыскался столь необычным образом и дал о себе знать через столько лет!
И она, сидя в одиночестве, старательно вспоминала совсем недолгий и незначительный эпизод своей прошлой жизни.
Начался он с автомобильной катастрофы, вела машину она, зимней дорогой; Максимов сидел рядом, он не любил езду на машине; тогда был самый разгар их благополучия, семейного лада и счастья; ревность и подозрения испортят их жизнь значительно позже… Встречная машина сползла на их колею, красный «Жигуленок» Максимовых и белый «Москвич» крепко притерлись боками, у «Жигуленка» оторвало переднюю дверку, однако Елена оказалась цела. Но что-то случилось со встречным водителем — он бездвижно лежал лицом на баранке. Максимов выскочил из машины и, убедившись в том, что у жены все в порядке, погрузил на остановившийся рядом «рафик» пострадавшего да умчался с ним, успев лишь крикнуть, что он скоро вернется. Он тогда насмерть перепугался, что они убили человека. (Но оказалось, что тот всего лишь потерял сознание.)
Елена осталась одна на дороге, возле двух разбитых машин, с тупой головою и странным подавленным состоянием души, какое бывает только после дорожной катастрофы. И не сразу заметила, что сзади на икре левой ноги у нее прорван сапог и из небольшой прорехи сочится кровь — словно эластичная кожа сапога и была ее живым телом. Она обнаружила, что ранена, лишь заметив кровь на своих следах, когда прохаживалась туда и сюда возле покалеченных автомобилей. И, растерявшись, остановилась, совершенно не соображая, что же надо предпринять.
Тут и появился Юра Трофеев, студент художественного училища, красный от мороза, в свитере, полушубке и валенках, с огромным этюдником на плече. Он недалеко от дороги писал этюды и видел столкновение машин. Юра и помог Елене Семеновне спять сапог, усадил ее в машину, наложил жгут, взяв его из дорожной аптечки, и закутал беззащитную Еленину ногу своим длинным домашней вязки шарфом… Примчался вскоре Максимов на милицейской машине, Юру Трофеева обязали быть свидетелем…
Так они и познакомились. Был он у них два раза — первый раз затем, чтобы забрать вычищенный и выстиранный шарф, а второй раз — просто так, приглашенный в гости. И ничего, ничего тогда не произошло, он оказался очень скромным бедным студентом, попавшим в Москву откуда-то из-под Воронежа; неразговорчивый, малого роста, сухощавый, он даже ревнивому супругу Елены показался совершенно безобидным. Да так оно и было. Побывав дважды у них дома, он как-то совершенно внезапно исчез, перестал звонить, а они не сочли нужным искать его.
Объявился он чуть ли не через год. Однажды возник на пороге квартиры, весь отощавший, дурно одетый, в заплатанном на локтях свитере, и был не совсем трезв. Максимова дома не оказалось — уехал в заграничную командировку. Елена Семеновна с удивлением и с неодобрением взирала на жалкую фигуру студента. А тот понес какую-то околесицу и вдруг вручил ей листок бумаги, на котором были написаны стихи, невразумительные, но явно любовного содержания. Она со смехом вернула ему стихи и мягко, но настойчиво выпроводила его вон.
Ей было тогда лет двадцать пять — двадцать шесть. Ему, наверное, немногим меньше. Он стал слать ей нелепые, немыслимые по слогу письма, и Елена Семеновна — тогда еще просто Елена — поначалу забавлялась ими, читала, не отвечая, и выбрасывала их; но потом забеспокоилась, как бы не попали они на глаза мужу, когда тот вернется домой. Она собрала несколько последних писем и, не распечатав их, решила вернуть студенту, а заодно и поговорить с ним. Ей было известно, где находится его училище (недалеко, кстати, от ее работы), и она однажды отправилась туда.
Первый же человек, к которому она обратилась с вопросом о Трофееве, парень в очках, длиннолицый, сам весь длинный и нескладный, спросил у нее, сильно заикаясь:
— А кто вы ему бу… будете?
— Дальняя родственница, — сочинила Елена.
— Н-ну, йе… если родственница, то вам мо… можно сказать, — промямлил студент, во все глаза пялясь на нее сквозь сильные очки. — Ю… Юра Трофеев стре… стрелялся в Во… Воронеже.
— Как?! Почему? — пролепетала не ожидавшая подобного ответа Елена. — Стрелялся?!
— Н-не… известно почему… Из охотничьего ру… ру… ружья.
— А где он сейчас? — спросила она.