Пять лет назад он решил перебраться в отель. Мечты о семейной жизни разбились, а отель давал определенные преимущества: полное обслуживание, близость к работе, постоянное ощущение кипящей рядом деятельности, отгоняющее чувство одиночества. Что еще нужно для существования? По крайней мере, тогда Рону удалось убедить себя, что больше не нужно ничего.
— Я собираюсь отчаливать, а ты так набрался, что и до кровати не доберешься.
— Уже дважды, — пробормотал Рон, не слушая предупреждений друга. — Она сделала это уже дважды.
— Ты о чем?
— Клэр. Дважды попользовалась мной как ступенькой, черт бы ее побрал.
Виктор сел напротив босса. Сегодня Рон впал в депрессию, что случалось с ним нечасто.
— Объясни. Я что-то не понимаю.
— Шесть лет назад я стал для нее романтической интерлюдией. Ей был нужен любовник, который помог бы подняться по карьерной лесенке, а я годился только в качестве временного заместителя. Сейчас она вернулась и — вот так сюрприз! — только для того, чтобы с моей помощью продолжить восхождение.
Виктор выпил коньяк, но не стал спешить с ответом. Он знал Рона уже восемь лет, а Клэр почти семь. Он провел с ними много часов, слышал, как они смеются, подшучивают друг над другом, строят планы на будущее. Он помнил, как Клэр принесла невесть откуда взятое одеяло, когда Рон, засидевшись на работе, уснул прямо у стойки бара.
Она заботилась о нем, в ее глазах светились нежность и внимание, невозможные без настоящих, глубоких чувств. Да, Клэр любила Рона. Но факт оставался фактом — она бросила его, и теперь Виктор не знал, что сказать, что посоветовать, как облегчить боль, терзавшую друга.
Решив в конце концов ничего не говорить, он просто спросил:
— Чего она хочет?
— Чтобы я разрешил съемки в ресторане.
— Вот как? — Виктор лучше многих знал, как бережно относился Рон к сохранению той атмосферы загадочности, которая была неотъемлемой частью успеха «Касабланки». — И что ты намерен делать?
— Еще не решил.
Виктор нахмурился. Он ожидал определенного ответа. Отказа. Съемки в ресторане запрещены, и этот запрет распространялся на всех, включая бывших подружек и объекты поклонения. То, что Рон рассматривает возможность иного решения, являлось указанием на серьезность ситуации и было очень интересно.
Рон поднял бокал, всматриваясь в янтарную, слегка маслянистую жидкость. Алкоголь затуманил голову, но не настолько, чтобы он не понимал, что делает.
— Может быть, мне стоит поторговаться.
План уже начал складываться. Заманчивый, хотя и не вполне достойный джентльмена. Впрочем, Рон никогда не считал себя джентльменом.
— Что ты имеешь в виду? — спросил Виктор. — Собираешься позволить им снимать здесь?
— Возможно. Она хочет использовать меня. Может быть, я тоже хочу использовать ее.
И даже не «хочу», мысленно поправился Рон, просто это необходимо, чтобы наконец покончить с прошлым.
Нескольких секунд вполне хватило, чтобы расставить все по местам. Это будет сделка. Деловое соглашение. Разумеется, после Клэр у него были женщины, но ни одна не заполнила собой пустоту в его душе. Верно, он любил Клэр. Но с любовью покончено. Так нужно. То, что осталось, — это побочный эффект. Надо избавиться от нее, очистить всю систему, пробиться через давящую стену злости.
Но как быть с желанием?
Вожделение и месть — мощная комбинация.
Достаточно мощная, чтобы отбросить свои принципы? Допустить в «Касабланку» посторонних?
Рон скрипнул зубами, вспомнив бесчисленные ночи, когда его испепеляло желание быть с Клэр. Наслаждаться ее телом. Любить ее исступленно и страстно. До полного изнеможения. Тогда он сдерживался, откладывая все это на потом, уверенный, что наверстает упущенное, когда Клэр станет его женой. В итоге он проиграл. Она ушла, оставив ему только воспоминания и непреходящую боль в сердце.
Теперь он не проиграет. Теперь он получит все.
Виктор недоверчиво покачал головой.
— Уж не думаешь ли ты о том, о чем думаю я?
Рон усмехнулся, зная, что друг не одобрит его план.
— Чтение чужих мыслей еще не освоил, так что сказать не могу.
Виктор нахмурился.
— Будь осторожнее, дружище.
— Я всегда осторожен. — Рон залпом допил коньяк.
— Будешь кофе? По-моему, тебе надо прочистить голову.
— Ошибаешься. Я давно уже не видел все с такой ясностью. — Рон поднялся и направился к двери — вполне уверенно, может быть, лишь слегка медленнее обычного. — Закрой тут все, когда будешь уходить, — бросил он через плечо, хотя в этом напоминании не было никакой необходимости.