Только я прилёг на кровать, как Шуршащий угол снова ожил. Я снова сел и попытался нащупать под кроватью какую-нибудь утварь, чтобы швырнуть ею в обитателей угла. Почему то я надеялся найти какую-нибудь старую книгу, так сказать, убить мыша весом знаний. Но вместо этого пальцы воткнулись во что-то тёплое и упругое. Я пружиной выстрелил к потолку и приземлился ногами на кровать. Кровать заходила как батут, а моё сердце снова исполнило барабанную трель дятла. Передоз мозга адреналином, выдал одну единственную мысль: «Может, это Семён? Нет, не Семён. Семён не может быть тёплым?» Из-под кровати поднималось тёмное пятно и поднималось ко мне. Вот тут-то меня и парализовало. Ноги, утонувшие в мягкой перине, не повиновались. Я, выпучив глаза, в упор смотрел на приближающуюся мохнатую тёмную сущность. И представилось мне, как моё сердце выпрыгивает из груди, а это нечто тут же схлопывает его на лету, как жаба мушку. Потом скажут – умер от разрыва сердца во сне. Нифига себе сон!
От разрыва сердца меня спасло знакомое «мрр-яя». Кот воткнулся мне в ноги со словозвуками: «Мя Мря-ся. Мряу, Мря-реей.»
– Ну, ты, Мря-ся, и собака женского пола! – сказал я облегчённо. И промяукал чисто по-кошачьи. – Не мог раньше поздороваться?
Но Васька не обиделся и продолжал бодать меня своей головой и «мря-рить» себе под нос, типа соскучился. А уж как я был рад ему, и не описать. Я внимательно рассмотрел морду кота при почти отсутствующем освещении, и пришёл к выводу, что это не его зелёные глаза таращились на меня. Он все это время беспробудно переваривал блины у меня под кроватью.
– Да, братан, – сказал я, поглаживая его по голове, – проспал ты сегодня ужин. Такая каша была! Я бы, конечно, разбудил! Даже и не сомневайся. Но я же не знал, где тебя искать.
В ответ Васька промурлыкал что-то про завтрак.
– Ну, нет, – я был категоричен, – занимай очередь без меня, не прозевай построения! А я с первыми лучами солнца, если выживу, рву когти.
Последнее выражение коту очень понравилось. А я вспомнил, что у меня под боком есть второе окно-бойница. Я отыскал очки, которые перед сном (ха-ха) зацепил за дужку к спинке кровати. Вооружённый диоптриями, я заглянул в окно. Картина мира по ту сторону была очень тревожная. По подсвеченному Луной небосводу стремительно неслись тёмные облака, верхушки деревьев в саду раскачивались от сильного ветра. А в клети стояла полнейшая тишина, как будто это и не кусочек стекла, отгораживающий меня от внешнего воздействия, а маленький телевизор, на котором сломался звук. Окно действительно было расположено высоко над землёй, но что это за могучие деревья, на кроны которых оно смотрело? Я бы, конечно, сказал – яблони, но я уже знал и про «Зуко», и про то, что яблони в Попадалове не растут. Но у кого не растут, а у колдуньи растут. Не дубы же она в саду выращивает?!
«В дивных райских садах наберу бледно-розовых яблок… Я тебе привезу: ты меня и из рая ждала», – вспомнил я строчки Высоцкого, и защемило в груди.
Щемило недолго: на верхушке одного из деревьев я рассмотрел гробик, сидящий вертикально на ветвях. Похоже, старуха ещё и младенцев на деревьях хоронит? Потом я рассмотрел треугольные ушки сверху у гробика. Может это способ крепления к ветвям? Гробик пошевелился и открыл свои ярко оранжевые глаза. Он смотрел прямо на меня. Эти глаза напротив были мне крайне знакомы, именно они скребли стекло в моем кинематографе. И я понял – сейчас будет атака на ближайшее окно. Но «гробик» взмахнул крылами и полетел восвояси с криком: «У-ууу, у-ууу, у-ууу».
– Сам ты дятел! – крикнул я ему с досады, молча, – Окно с дуплом перепутал, гроб глазастый!
Совиный полет ни с чем не перепутаешь: он плавный и бесшумный. А самая большая сова в семействе совиных отряда совинообразных – это филин. «Бубо бубо» по латыни. И действительно, в отличие от всех остальных сов, филин имеет уши. Правда, есть ещё ушастая сова, но она в разы меньше, просто карлик по сравнению с Бубой бубой. И как я сразу не догадался! Ведь хищные птицы моя давняя любовь, моя специализация.
Мы возлежали с Васькой на кровати. С Васькой было не страшно. Теперь даже жители Шуршащего угла меня уже не волновали. Он примостил свою тяжёлую голову у меня на груди и тихо мурлыкал, поддакивая моим мыслям. А я чесал ему между ушами и думал о филине.
Как интересно устроен мир. Он принимает любые объяснения. Можно – с мистической точки зрения, можно – с научной. Кому что ближе. Черт боится ладана, и трудно с этим спорить. Он боится его уже несколько веков. Может ему просто запах не нравится? Но народ не может петь фальшиво из поколения в поколение. Действительно помогает, иначе все давно бы плюнули на ладан, дышали бы канифолью и паяли микросхемы. И те, кто видят третьим глазом, говорят, что от черта не гарантируют, но мелкие сущности и злые духи действительно разбегаются от его запаха. Но с другой точки зрения, ладан – это смола деревьев рода Босвеллия с Аравийского полуострова, содержит в составе босвеллиевую кислоту и ацетат инценсола. Вот этот самый ацетат инценсола и придаёт дыму ладана антидепрессивное свойство, подавляет страхи и поднимает настроение. Вот вам и психическое воздействие на верующих во время религиозных обрядов, отсюда эйфория и просветление. И чем это объяснение вам не нравится?! Да, ребята, похоже, мир все-таки непознаваем. Или, как всегда поправлял меня Саша, многогранен.