– Я всё улажу, – мне стало стыдно за свои дурацкие шутки. – Вот Вольдемар Васильевич вас завтра встретит и покажет фронт работ.
– На хрена мне эта Хренова гора! – возмутился Кукушкин, оборачиваясь ко мне.
– А ты будешь, коньяк «Командирский» командиром отрабатывать, – нашёлся я. – А то, как пить нахаляву всю ночь – толпа добровольцев. А как руководить, взять на себя ответственность – никого.
– Какая толпа? Двое нас всего было, – попытался спорить Васильич.
– Двое. Зато сколько выжрали!!! Не считая спаленного атмосферного электричества.
Васильичу нечем было крыть: цифру он не запомнил, а про прожектора не забыл.
– Ну что тебе трудно? Немного помочь. Ты же спец, – примирительно-просящим тоном затянул я.
– Ладно, – соизволил согласиться Васильич. – Только ты мне скажи, каков результат наших собеседований. Кем теперь ты будешь?
– Завтра я буду прорабом.
По лицу Васильича, я понял, что не оправдал его ожиданий. Интересы школы для него были превыше всего.
– А зачем ты тогда повёл меня ещё и в лесхоз? – укоризненно спросил я. – Хватило бы и Швиндлермана с Прекрасной Еленой. У меня теперь и так, видимо, по ночам поллюции начнутся.
– Иван Макарыч попросил, – сказал Васильич. – Ему не откажешь. Без него школу не построить. И где только он узнал про тебя?
– Да ты не бойся! – произнёс, я, копируя интонацию самого Васильича. – Вот построим завтра дом для Жоры, и можешь снова вести меня на собеседование или продавать в рабство. Только хозяйку подбери помоложе и без колдовских наклонностей.
– Какой дом? Ты же Мишке сказал, что забор будем править? – возопил Кукушкин.
– Миша тут ни при чем. Ты, Михаил и его компания действительно будете завтра восстанавливать ограждение (интересно, а Миша и Михаил – это два разных человека?) А я с бригадой из лесхоза… лишь бы это не оказались одни и те же люди… будем ставить дом для Жоры и его молодой жены.
Глядя на лицо Васильича, я понял, что «внезапное отвисание нижней челюсти» – это заразно и может передаваться от человека к человеку.
– Что-то я опять не слышу твоё «не бойся»? – спросил я.
– Да, самое время побаиваться! – сказал Васильич, – Не знаю как коньяка, а патронов у него ещё много осталось. Ты думаешь, его напрасно Электрощитом прозвали?! Что-то мне подсказывает, что ни хрена-то он про ваши планы не осведомлён.
– А ты полагал, мы куда сейчас с тобой идём?
– Куда? – не понял Васильич.
– Осведомлять и идём, – ответил я и решительно повернул в проулок, ведущий в сторону «Хреновой горы».
Васильич по инерции повернул за мной, но в воздухе уже витало его крепнущее желание включить заднюю передачу.
– Даже не думай, – остановил я его, – теперь моя очередь вести тебя туда, куда не хочу.
– Да не любит он меня, – пробурчал Васильич.
– Я думаю, это у вас взаимно. И вряд ли Жора питает ко мне тёплые чувства после ночных стрельбищ. Но от ненависти до любви только один шаг, как от куриных яиц до сероводорода. И этот шаг только в одну сторону. Так что у нас с тобой нет другого пути. И надо спешить обрести любовь раньше, чем превратимся в сероводород.
– Превратиться в сероводород мы всегда успеем, – ухмыльнулся Васильич, – лично у меня процесс уже пошёл.
– Я заметил. Особенно по утрам.
Васильич метнулся вдоль тропы в поисках палки или камня, а я помчался вперёд с радостным осознанием того, что с Кукушкиным мы снова в ладу.
Глава 18. Русская Венера
Когда мы уже поднимались по Козьей тропе, я в подробностях рассказал Васильичу про план директора лесхоза. Васильичу план не понравился. Он сказал, что есть «две закавыки». Первая, как удастся Ивану Макарычу официально признать Вдову вдовой. Вторая, как мне удастся построить дом без фундамента, потому что во всем Попадалове не найти и мешка цемента, не говоря уже про кирпич.
– А в остальном план хорош! – попытался утешить меня Васильич, разглядывая моё погрустневшее лицо. – Да ты не бойся. Сейчас Электрощит объяснит тебе политику партии, и ваша «свадьба в пружинках» накроется и без ваших дополнительных усилий.
– Таа-ак. Давай так. Про женитьбу – ни слова! Только про дом, – строго сказал я. – Типа «учитывая твои заслуги перед обществом в охране памятника истории науки и техники, равно Климатической станции… общество решило облегчить твой быт посредством строительства для тебя дома нахаляву».
Очки-комбайны Васильича не сползли с его носа окончательно по причине прыща, в который они и упёрлись. Но возразить он ничего не успел.