Его «Идея красоты» и «Необходимое зло» тоже подверглись крайне жесткой цензуре. Олдридж, уже узнав вкус славы благодаря журналам, вдохновил целую армию последователей, плагиаторов и пересмешников, которые, впрочем, не написали ничего более талантливого, чем обычные порнорассказы. Каждый брался за «проблемы» и делал «предположения». И было совершенно ясно, почему в начале шестидесятых ни один издатель не брался за работы Олдриджа. Секс являлся неприкасаемой темой, последователи низвели ее до полной профанации, а мир того времени тяготел к теме насилия, после одной войны и надвигающейся — «холодной» — другой.
«Тебе стоило написать роман, — думал Франклин. — Тогда в наше время тебя признали бы Уильямом Бэрроузом хоррора».
Олдридж преступил границы, и микроскопический журнал «Одержимость», довольно нерегулярно выпускавшийся группой «почитателей всего Темного» в Милуоки, пел ему хвалу за это. Большая часть колонки, отведенной литературе в пятом номере, была посвящена восхвалению Олдриджа и попыткам вызвать его, чтобы вручить самодельную «Премию Хьюго» от почитателей. И сотрудники журнала, и его читатели знали Олдриджа по предыдущим работам. Но, несмотря на все призывы, Олдридж так и не ответил им, а два номера спустя журнал прекратил свое существование.
«Этим и заняты авторы, — думал Франклин. — Расширением границ. Они знают все о том, как подчинить аудиторию».
А затем шел сам рассказ «Пир и победа: погребальный костер». Тоже из первого сборника. По словам Сиритиса, существовали две версии, присланные в «Блэк Рододендрон», и, как ни забавно и странно, вторая так и не увидела повторного издания.
В одном из писем Сиритис говорил:
Об Олдридже нам известно немногое, и не нужно быть гением, чтобы понять: он любил играть в анонимность и пускать читателей по ложному следу. Возможно, он поступал так, чтобы запутать позднейших биографов, была в нем подобная чертовщинка. Как вы уже заметили по разным статьям энциклопедий, даже даты его рождения и смерти помечены знаками вопроса. Неясна и запись о его браке с Мари Топаз Северин в ноябре 1953 года, а с середины 1955 года о ней больше не говорится ни слова, хотя я не нашел ничего, что указало бы на разрыв, развод или ее смерть. Вам стоит также знать, что вскоре после его погребения на Первом городском кладбище Сент-Луиса могила подверглась нападению вандалов, а затем была смыта весенним наводнением, которые нередки в тех местах. Я лично проверил это десять лет назад, во время первой моей поездки в Штаты: участок его могилы отмечен на плане кладбища, но самой могилы я не нашел. Однако не думаю, что он «залег на дно» или сфабриковал свою смерть. Я говорил с несколькими людьми, присутствовавшими на похоронах, в том числе со Стоуни Бьючампом, который сжег личную библиотеку Олдриджа и его документы согласно его завещанию (еще одна потеря!). Жена Стоуни Лилия хорошо помнила две вещи: то, что Олдридж очень любил свою жену, Мари Топаз, и то, что он пребывал в депрессии из-за своей «несостоятельности».
«Возможно, он убил ее», — написал в ответ Франклин.
«Не думаю, — ответил Сиритис. — Он слишком ее любил».
Вот еще одна «неизвестная» деталь об Олдридже. Подобного рода информацию не включают в справочники. И все же любовь Олдриджа была очевидна, стоило лишь перечитать его работы. Олдридж очень хорошо разбирался в женщинах. Обычно писатели-отшельники творили эротику, основываясь исключительно на своих неудовлетворенных желаниях, и сводили повествование к тупой похоти. Новички же заливали текст сахарным сиропом, пригодным разве что для подростковой мастурбации. Олдридж же писал как фанатик своего дела, пытающийся разобраться во всем, что ему удавалось узнать о чуждом, едва ли не инопланетном виде. В их форме, их теле, их внутреннем строении, предпочтениях. Его восхищало само проникновение мужчины в женщину. При всех различиях между мужчинами и женщинами они идеально подходили друг другу. Его восхищало подобие и бесчисленное количество комбинаций гендерных особенностей. Внешность могла лгать (при определенном умении один пол можно было превратить почти в идеальное подобие другого). Правда скрывалась внутри: анатомия и эмоции не лгали. Олдридж искал ту частоту, на которой понимание между полами смогло бы стать более полным.
Возможно, в каком-то из литературных агентств, думал Франклин, один лишь тон его книг так впечатлил рецензента, что тот не смог избавиться от кошмаров и породил легенду о том, что книга вторгается в сны.