— Миссис Уайтейкер? Я лейтенант Петерсон.
Лиза Уайтейкер подняла на него полные горя глаза. Она нервно сцепила пальцы на коленях. На нижней губе, которую она прикусила, почти не осталось помады. Открыв рот, чтобы заговорить, она смогла лишь покачать головой и отвернуться.
— Я знаю, что вам сейчас нелегко, миссис Уайтейкер.
— Мягко говоря, — сухо сказала она.
— Я постараюсь быть предельно кратким.
— Спасибо.
— Ваш шофер, мистер Стокс, сказал, что ничего не видел и не слышал. А что можете рассказать вы, миссис?
— Он… он застрелился. Это было… все произошло так быстро. И так ужасно. Он протянул мне… это. — Лиза показала Петерсону браслет, который сжимала в руках. — Это платина. С рубинами.
— День рождения? Годовщина?
— Нет. — Слова давались ей с трудом. — Никакого особого повода. Просто Джордж любил делать подарки. — Лиза судорожно вздохнула. — Когда я… подняла глаза, чтобы поблагодарить… он уже приставил дуло к виску. Джордж… улыбался. Я не могу подобрать слов, чтобы… — Она опустила голову, сжимая браслет. — А потом он сделал это. У меня была лишь секунда или две, чтобы среагировать. Все произошло так быстро. Я… я не могу поверить в то, что он мог так поступить.
— Насколько я понял, отец вашего мужа покончил с собой из-за неприятностей в бизнесе.
Лиза снова посмотрела на него и заморгала, словно пытаясь избавиться от паутины на ресницах. А потом протерла глаза.
— Это словно… семейное проклятие. Они привыкают получать большие суммы денег, а потом… деньги словно утекают сквозь пальцы. Отец Джорджа, его брат, его дядя… все они решились покончить с собой, лишь бы… ну, вы понимаете. Не идти в тюрьму. Не унижаться. Они предпочитали оставлять унижение тем… кто их любил. — Лиза явно хотела расплакаться, но слез больше не осталось. — Я знаю, что у Джорджа были проблемы. Что шло федеральное расследование. Но чтобы поступить так у меня на глазах… Это просто чудовищно.
— Я не могу не задать вам один вопрос. В каких отношениях вы были с мужем, миссис Уайтейкер?
— О… у нас были разногласия, как и у любой семейной пары. Но ничего такого, с чем нельзя было бы справиться. — Лиза внезапно подалась вперед и сжала запястье Петерсона. — Лейтенант! Я никогда не смогу забыть то, что увидела! Никогда!
— Мне жаль, миссис Уайтейкер.
— Я заметила нечто… в глазах Джорджа, за миг до того, как он спустил курок. Говорят, что перед смертью вся жизнь проносится перед глазами. Возможно ли… что у тех, кто этого заслуживает, перед глазами возникает что-то другое? Видение рая или… ада?
Снаружи в окно постучали, Петерсон повернулся и опустил стекло.
— Шофер миссис Уайтейкер прибыл с другой машиной, чтобы отвезти ее домой.
— Мне можно идти? — нервно спросила Лиза.
— Да. Нам нужно будет, чтобы вы подписали протокол, когда немного придете в себя. Скажите, ваш муж умел обращаться с оружием?
— Это же Техас, лейтенант Петерсон. Тут ведь все умеют обращаться с оружием, не так ли? Я считала, что это прерогатива здешних мужчин.
— И он всегда носил с собой пистолет?
— Да. У нас дома есть тир. Он практиковался три или четыре раза в неделю. Даже сегодня перед завтраком.
— А вы? Вы умеете пользоваться пистолетом?
Лиза, выбираясь из машины, неловко обернулась.
— Нет. Мне он просто не нравится.
— Благодарю, миссис Уайтейкер. Мои соболезнования.
Лиза сидела на переднем сиденье прокатного «линкольна».
— Слава Богу, все закончилось, — сказала она, когда город остался позади.
— Да, мадам. Восславим за это Господа.
— Рано или поздно он все равно это сделал бы. Это у них семейное. Мы просто помогли Джорджу принять свою судьбу без затруднений. Без обвинений. И появления в наручниках в шестичасовом выпуске новостей.
— Я знаю, что мы сделали благое дело, миссис Уайтейкер.
— И видит Бог, мне меньше всего хотелось, чтобы позжеФБР добралось до наших счетов и собственности. У меня не выдержали бы нервы. Избавься от моих перчаток, как я велела тебе, Делано.
— Да, мадам. Я не подведу.
— И не сорвись в Мо Бэй, или где ты там решил поселиться. Не трать деньги слишком явно.
— Я не вчера родился, миссис Уайтейкер. И у меня впереди еще много лет, чтобы потратить деньги. — Делано широко улыбнулся. — Как всегда говорил мистер Джордж, жизнь — довольно непредсказуемая штука.
ЧЕЛСИ КУИНН ЯРБРО
Джентльмен старой школы
— Но граф ведь наверняка хочет поговорить с прессой? Он был так щедр, и я подумала: он, конечно же, захочет, чтобы люди об этом узнали. — Журналистка, удивительно привлекательная женщина лет двадцати пяти, очень стильная и полная амбиций, явно чуяла запах сенсации. И переминалась у двери уединенного особняка в дорогом районе Ванкувера. В одной руке она держала диктофон, в другой — небольшую цифровую камеру. — А сейчас у нас проблема с убийством, так ведь? И аудитория моей газеты хочет об этом знать.
Домоправитель — худой мужчина средних лет с песочного цвета волосами и блеклыми голубыми глазами, примерно того же роста, что и журналистка, где-то метр восемьдесят, — сохранял невозмутимо вежливый тон:
— Простите, но мой наниматель уже заявлял о том, что не любит внимания публики, несмотря на благие намерения. — Он кивнул девушке. — Я уверен, что в госпитале многие с радостью поделятся с вами нужной информацией. Что же до убийства, вам лучше обратиться в полицию, там знают больше.
— Все говорят с ними, но до сих пор не услышали ничего нового, — пожаловалась она. — Все пытаются взглянуть на убийство с иной точки зрения, стартом для этого стал Центр. И это привело меня к графу. Информацию о нем можно было добыть только в секретариате Центра донорства, и это стоило мне ленча с секретарем, причем весьма дорогого ленча! — Она нахмурилась. — Мне сказали, что граф навещал Ванкуверский центр исследований и лечения заболеваний крови дважды: сразу после постройки и перед самым открытием. Мисс Саундерс сказала, что пожертвования графа покрыли более семидесяти процентов стоимости здания и оборудования и что он ежегодно выделяет гранты на текущие исследования. Это огромное количество денег. И мне хотелось бы уточнить у графа сумму, если он не против. Или обсудить тело, найденное на крыше Центра два дня назад.
— Мой наниматель не станет говорить ни на одну из названных тем. Он не намерен раскрывать свои мотивы, и расследование убийств не в его компетенции. Подобные вещи он оставляет полицейскому управлению. — Домопровитель шагнул назад, готовясь закрыть дверь.
— Значит, он с ними говорил? — напирала журналистка.
— Полицейский эксперт по имени Фиск попросил графа сделать некоторые анализы, и это было выполнено. — Он начал закрывать дверь.
— Фиск? Новый техник?
— Так он представился. Я не знаю, новичок он или ветеран. А теперь простите… — Щель уже была шириной всего три дюйма.
— Я вернусь сегодня или завтра, и я могу привести с собой коллег: не только у меня есть вопросы. — Последнее было блефом: она получила шанс на эксклюзивное интервью и не собиралась им делиться или соревноваться с другими.
— Вы получите тот же ответ на все вопросы, мисс… Баррадис? Если вам нужна полезная информация, обратитесь в полицию, мисс Баррадис. — Вежливости он не утратил, но совершенно четко дал понять, что не передумает.
— Барендис, — поправила журналистка. — Соланж Барендис.
— Барендис, — повторил домоправитель и плотно закрыл дверь, задвинув для верности засов.
А затем зашагал по большому холлу к залу, соединявшему приемную с западным крылом, выходившим на террасу, которую пристроили примерно пятьдесят лет назад. Недавно ее увеличили, чтобы из дома стал полностью доступен великолепный вид на склон холма, сейчас окрашенный приближающимся закатом.
Дом был построен в 1924 году в стиле «искусство и ремесла», большая часть комнат была обшита кедровым деревом, многие окна сверху украшены витражными панелями. Благодаря идеальному сочетанию стилей дом при взгляде снаружи казался небольшим, несмотря на три этажа, тринадцать комнат и великолепные пропорции. Настил и терраса за широкой двойной французской дверью казались продолжением приемной, любимой комнаты Роджера. Он подождал, пока чудесные викторианские часы не пробьют пять, и поднялся наверх, на второй этаж южного крыла, где в большой комнате, раньше служившей бильярдной, была оборудована библиотека. У двери он постучал и подождал ответа.