— Режет — ножом? — спросила Соланж, вытаскивая блокнот и ручку. О том, что в кармане плаща ужеработает диктофон, она говорить не собиралась.
— Прекрати, Барендис, — устало сказал Конрой. — Терпеть не могу твоих подначек.
Она покачала головой.
— Значит, не ножом, но горло перерезано? У всех пяти жертв?
— Что тут скажешь? Парень любит кровь, и чем ее больше, тем ему лучше. — Конрой явно был в отчаянии. — И не смей об этом писать.
Соланж пожала плечами, ее глаза сияли.
— Ничего не могу обещать, но я искренне постараюсь не доставлять тебе проблем.
— Меня беспокоит то, что тыможешь нажить проблемы. Я не шучу, Соланж. И не пытайся влезть в это дело, ты вполне можешь стать следующей жертвой.
— Не ножом, но режущим предметом, наверняка, — продолжала Соланж, никак не реагируя на предупреждения. — Кинжал — да, я знаюразницу между ножом и кинжалом — кортик или трехгранник… нет.
Конрой протяжно вздохнул.
— Если ты дашь мне слово не трепать Мелани нервы, я расскажу тебе, что думают о ранах наши медики, но не добавляй это в статью, иначе помешаешь расследованию.
Соланж села, как примерная школьница, и уставилась на Конроя честными глазами.
— Обещаю.
— Это какой-то изогнутый меч — сабля, скимитар, катана или что-то типа этого. А может, средневековый молот с длинным крюком на навершии, пока сложно определить это точно. Слишком много повреждений. — Они понизил голос и побледнел.
— Это действительно так… — Она успела остановиться и не ляпнуть первое, что пришло в голову.
— Жутко, — закончил Конрой.
— Боже, мерзость какая. Жаль, что нельзя об этом писать.
— Только попробуй, и у тебя заберут удостоверение журналиста до тех пор, пока мы не поймаем этого парня.
— Ты же знаешь, что не получится. Тетя Мелани тебе не позволит. — Она нахально улыбнулась.
— Может, ты и права. — Конрой откинулся на спинку стула. — Но это ничего не меняет. Пусть Фиск и медэксперты делают свою работу, а ты попридержи пока язык. Если не будешь играть по правилам, обломаешь нам все расследование и из-за тебя могут погибнуть люди.
— А именно — женщины, — поправила Соланж, ерзая на неудобном стуле. — Я пока что помолчу, но пообещай, что я первой узнаю все новости по делу.
— Обещаю. Ты же знаешь, что я сразу же тебе позвоню.
— Ага. Иначе тетя Мелани…
— …сделай одолжение, не продолжай.
Ресторан оказался фешенебельным, с приглушенным золотым освещением вместо привычных ламп дневного света, с тяжелыми портьерами и драпри, серебряными приборами, крахмальными скатертями, китайским фарфором и австрийским хрусталем. Соланж, в своем втором лучшем коктейльном платье — дизайнерская работа, косой разрез, кобальтово-синий цвет, и рукава «летучая мышь» ей очень нравились, — изо всех сил пыталась не показать, насколько ее впечатлило шестистраничное меню. Оторвавшись от изучения блюд, она подняла взгляд на пригласившего ее и спросила:
— Почему вы передумали, граф?
— Насчет интервью? — Собеседник вел себя крайне современно и утонченно.
На нем был шелковый черный костюм, явно сшитый на заказ, белоснежная шелковая рубашка, винного цвета узорчатый галстук с заколкой, которая подходила к запонкам: белое золото со вставками почти черных сапфиров.
— Да. — Соланж покосилась на приближающегося официанта. — Что вы с этого получите?
— Удовольствие находиться в вашем обществе, но пусть это не мешает вам наслаждаться здешними блюдами. — Он ждал от нее новых вопросов, а когда понял, что их не последует, продолжил: — У меня, к сожалению, аллергия на большинство продуктов, поэтому я воздержусь от заказа. Пусть это вас не смущает. Я привык составлять компанию за обедом. — Он махнул официанту, приглашая принять у нее заказ. — Я хотел бы взглянуть на карту вин, если таковая здесь имеется.
Соланж сверкнула глазами.
— Значит, вы пьете… — начала она.
— Вино для вас. Я не пью вина.
Она рассмеялась.
— Вы же знаете, кто обычно так говорит?
Он иронично улыбнулся.
— Вампиры.
Соланж, с трудом сдерживая смех, обернулась к официанту:
— Для начала я хотела бы крем-суп из лесных грибов, затем жареные гребешки на блюде, утку с вишней, бергамотом и луком, затем салат из цикория, а насчет десерта я решу после того, как закончу с основными блюдами.
— Хорошо, мадам, — ответил официант. — Граф, карту вин я принесу через минуту.
— Благодарю, Франко.
— Так вас здесь знают? — Соланж снова сгорала от любопытства.
— Я вкладывал деньги в этот ресторан и отель напротив. — Он принял карту вин у официанта, который принес корзину со свежим хлебом и масленку.
— Вы полны сюрпризов, граф. — Соланж решала, какую статью можно будет состряпать из истории его капиталовложений.
— Разве? — Он просмотрел карту и остановил выбор на «Котэ Саваж». — Вино не слишком сочетается с гребешками, но подчеркнет вкус супа и утки.
— Для человека, который не пьет вина, у вас удивительный вкус.
— Надеюсь, мисс Барендис.
Соланж с изумлением поняла, что краснеет под взглядом его темных глаз, и попыталась справиться с румянцем:
— Я хочу поблагодарить вас за такое необычное вино. — Прозвучало глупо даже на ее вкус, и она сделала еще одну попытку: — Мне очень приятно, что вы решили со мной поговорить.
— Вы крайне настойчивая юная леди, мисс Барендис. Я решил, что, раз уж мы с вами пришли к диалогу, почему бы беседе не проходить в приятной обстановке?
— Жаль, что не все мои собеседники отличаются такой сознательностью, — лукаво улыбнулась Соланж. Разломив булочку, она уложила половинки на блюдце для хлеба. — Великолепно пахнет, вам не кажется?
— Да, конечно, — отстраненно ответил граф.
Соланж начала мазать булочку маслом.
— Вас не смущает то, что я буду есть во время разговора об убийстве?
— Нет, ведь не мой аппетит может быть испорчен. Насколько я понимаю, сегодня вы на задании.
— Да. — Соланж словно только что вспомнила об этом. — Это задание, причем довольно важное.
— Именно поэтому я и согласился на встречу.
— И я благодарна за то, насколько цивилизованно вы ее обставили, учитывая, что это общественное место и моя репутация не пострадает. Хотя слухи вряд ли могут повредить журналисту.
— Возможно, я излишне осторожен, — сказал он. — Но не только вам может грозить опасность из-за двусмысленного положения.
Соланж мудро и с облегчением улыбнулась.
— Вы намекаете на то, что не хотите слухов о влиянии и предвзятости с любой стороны и вас не волнуют сплетни о возможных отношениях?
Прежде чем граф успел ответить, официант принес суп и пообещал вернуться с вином. На некоторое время разговор был забыт ради изумительно вкусного ужина.
Одолев половину порции утки, Соланж вспомнила, ради чего состоялась их встреча. И начала задавать вопросы о телах и их возможной связи с Центром исследований крови.
— Некоторые так называемые эксперты утверждают, что убийца может быть близок к расследованию, что крайне нервирует полицию. Муж моей тети — коп, и он говорит, что чувствует себя подозреваемым.
— Вы считаете его слова достойными доверия? — спросил граф. — Не все полицейские одинаково профессиональны.
— Конрой просто образец нравственности, — сказала Соланж и тут же решила, что вино, наверное, ударило ей в голову.
Она редко использовала слово «нравственность», особенно в описании Нила Конроя, поэтому попыталась исправить положение:
— Он ответственный, честный, предан своему делу, и на него можно положиться.