— Да, наверное. Но…
— Что, милая?
— Автомат с пинболом сломался, и никто не пришел его починить.
— Знаешь, что я сделаю? Прямо утром, как только проснусь?
— Ч-что?
— Я пришлю тебе туда шестьавтоматов, и ты сможешь играть так долго и так часто, как сама того пожелаешь.
Он стер брызги крови Шаламаназара с ее лба. Линия волос уже поднималась, открывая все больше чистой розовой кожи. Еще минут двадцать, и Дженнифер снова станет собой. Молодой и чертовски привлекательной.
Лестер неторопливо притворил дверь в подвал и прижался к ней спиной, скрестив руки на груди. Дом продолжал дрожать, как при землетрясении. Дженнифер не смотрела ни на Лестера, ни на дверь. Скорее всего, у нее, как обычно, не останется никаких воспоминаний о сегодняшней ночи, разве что головная боль и сломанные ногти напомнят о случившемся. Да и то без подробностей.
Это было благословением, сопровождавшим ее проклятие.
Шерсть уже исчезла, и Джен обняла Грега за шею, чтобы игриво поцеловать его в щеку.
— Ты самый лучший на свете папа!
— У меня бывают моменты просветления, — сказал Грег. — А теперь переоденься и почисть зубы, чтобы изо рта исчез этот противный привкус.
Он обнял ее за плечи, выводя из кухни, и посмотрел на Лестера. Тот вздохнул и открыл кладовую, привычно ища швабру и тряпку.
ГАРРИ ШЕННОН
Хозяин теней
Каждый человек — хозяин теней, которые похожи на него и с равным правом в любой момент могут потребовать свое место в личности.
— Может быть немножко больно.
Если доктор Ньюманн и знал, что эта фраза — типичный штамп, то умело не подавал виду.
Хирург походил на гнома — низенький, квадратный, с неровными желтыми зубами, напоминавшими клавиши разбитого пианино. Пациент на столе был испуган и растерян, он не помнил ничего, кроме своего имени. Ньюманн отвернулся от стола, держа перед собой руки в белых перчатках. Однако беспомощный человек на столе почувствовал приближение зонда с пугающе длинной иглой, и кто-то из персонала выругался.
— Подождите. — Куинн с отвращением отметил, что его голос дрожит. — Не надо пока. Что вы собираетесь со мной делать?
Ньюманн сжал губы в тонкую линию и склонил голову набок.
— Мистер Куинн, мы ведь уже много раз говорили об этом.
— Я не помню.
— Это мы знаем.
— Вам удобно?
Высокая голосистая медсестра, которую Куинн при обычных обстоятельствах счел бы привлекательной и стройной, в данный момент стояла в углу, наполовину скрытая тенью, и больше всего напоминала хищного богомола. У нее был мелодичный, хорошо поставленный голос. Она поинтересовалась, не нужны ли Куинну лекарства. Ему нравился теплый поток успокоительного, это было лучше, чем чувствовать себя бокалом мартини с трубочкой в голове. Куинн знал, что облажается, что еще одна доза повлечет за собой полную отключку. И что тогда будет?
Куинн понял, что слишком медлит с ответом.
— Нет, мне удобно. Я хочу оставаться в сознании.
— Помните, мы можем сделать это и так, и так, — твердо сказал доктор Ньюманн. — Нам нужно разобраться с вашим расстройством раз и навсегда. — Он поправил очки с толстыми стеклами, отложил иглу в сторону на блестящий серебристый поднос. — Если вы будете в сознании, наше исследование будет более результативным, но необходимости в этом нет. Наркоз не повлияет на эффективность процедуры.
— Вы уверены? — Убеди его, что ты здоров.
— Что, простите?
— Вы уверены в том, что это необходимо, и в том, что у меня галлюцинации?
Медсестра Элизабет выскользнула, как паук, из темного угла, и погладила пациента по руке над иглой капельницы.
— Не нервничайте, сэр.
Доктор Ньюманн продолжил:
— Благодаря галоперидолу вы стали намного спокойнее, верно? Мистер Куинн, вам прописаны мощные нейролептики. У вас серьезное расстройство психики. И вы должны позволить нам помочь вам, прежде чем станет слишком поздно.
— А что, если я не сумасшедший? — Ты здоров. Не позволяй им этого делать.
— Что?
— Что, если вам нужен не я? Вы же могли ошибиться. Вы читали историю моей болезни, не так ли? Боже, вы ведь не станете оперировать не того, кого надо? Я слышал о таком: однажды человеку ампутировали совершенно здоровую ногу.
— Позвольте привести пример. — Добрый доктор наклонился к нему, и Куинн смог увидеть свое отражение в стеклах больших овальных очков. — Вы говорите нам, что видели какой-то вид неизвестных науке паразитов. И уверяете, что эти паразиты провоцируют агрессивное поведение людей.
— Да. Нет. Я не помню.
— Что ж, мой дорогой мистер Куинн, могу вас уверить в одном: сказанное вами не было бредом, такое и правда бывает.
Поток адреналина превратил время в тягучий холодный сироп. Тот, кто считал себя Куинном, прищурил глаз и приподнял бровь. Перед его мысленным взором возникли видения. Во рту пересохло.
— Паразиты, которые провоцируют насилие?
— Астроцитома, редкая, но крайне опасная опухоль мозга, возникающая в лобных долях, мистер Куинн. Как я уже говорил, она может стать причиной эмоционального возбуждения, головокружений, привести к визуальным и слуховым галлюцинациям. Я считаю, что у вас именно такая опухоль. Тот же рак можно вполне рассматривать как описанного вами паразита. Теперь нам нужно всего лишь удалить вашу астроцитому с минимальным ущербом для мозга.
— Это не превратит меня в растение?
Ответа не последовало. Дышать стало труднее. Куинн сухо, сонно сглотнул.
— Поверить не могу, что дошло до такого. Кто-то совершенно незнакомый собирается проделать дыру в моем черепе и копаться в моем же мозгу каким-то дерьмом, похожим на электрическую зубную щетку и камертон. И говорит, что это будет больно. Боже, за что мне это?
— Тише, тише. — Медсестра влажной тряпочкой вытерла испарину с его лба.
Доктор Ньюманн профессионально скупыми движениями запускал многочисленные приборы. Он дважды попытался включить монитор, нажимая кнопку обтянутым перчаткой пальцем, затем ударил кулаком по коробке, и монитор заработал. Размытое изображение доказывало, что как минимум, один из приборов оснащен миниатюрной камерой. Ньюманн не поворачивался к пациенту, что-то проверяя на столе.
РРРРррррРРР.Куинн услышал мерзкий тенор хирургической электропилы и задергался, всхлипывая.
— Мне кажется… Меня стошнит.
— Тише, тише.
Сестра Элизабет снова вытерла его лоб. Так ее зовут. Элизабет.Куинн подумал: «Эта сука похожа на диснеевского робота».
Страх внезапно стал осязаемым, сильнее действия лекарств, и Куинну снова захотелось получить отсрочку. Нужно говорить. Тянуть время.
— Вы читали мое дело, док? Я имею в виду, историю болезни?
Хирург, все еще не оборачиваясь, ссутулился, и пила завизжала снова — РРРррррРРР, — на этот раз более агрессивно.
— Мы все читали.
— Что читали? — Куинн потерял нить беседы.
Хирург и сестра обменялись понимающими взглядами.
— Читали ваше дело.
— Подождите! — Куинна несло. К тому же он действительно вспомнил. — У меня начались головные боли, да? В центре головы, там, где вроде бы находится третий глаз. Ха. Поначалу анализы ничего не показывали. Меня опутывали проводами и кололи иголками, провели все анализы, которые только могли придумать. Это само по себе уже вредно. Я имею в виду, они же лезли мне в голову.
— Тише, тише. — Женские пальцы коснулись его виска.
— Хватит это повторять! — Куинн знал, что его голос стал выше на пару октав, но это был крик души, который невозможно было остановить, как и лихорадочный лепет. — Все началось внезапно. Я говорил с одним из специалистов, с крупным седым мужчиной по имени Эдисон. Он посмотрел в окно, и тут я заметил, как что-то выползает из его правого уха. Это было похоже на земляного червяка, черного и блестящего, только с усиками. Оно секунду потрепыхалось и заползло обратно.