— Нам нужно убираться отсюда. И быстро.
— Как, идиот? — заревел Пауэлл. — Кто-то перевернул нашу машину!
Лео смеялся.
— Видите? Это место подавляет и сильнейших. Теперь даже герр Пауэлл испуган.
— Я не испуган, — окрысился тот. — Я сам кого хочешь испугаю.
Доминик заметил, как он вытаскивает из-под пиджака темный предмет. Револьвер.
— Бесполезно, — продолжал хихикать Лео. — Детская игрушка.
— Молчать!
Лео продолжал вспоминать, широко раскрыв глаза.
— Мои товарищи отправились в «Воронку» с АК-47 и полным запасом бронебойных пуль. Самым смертоносным на то время оружием. А вернулся только один. И то без мозга. Думаете, вас спасет маленький пистолетик? Как?
Пауэлл ударил его по лицу.
Лео с мрачным удовлетворением вытер кровь, проступившую в уголках рта.
— Я прав, герр Пауэлл. Вы боитесь.
Пауэлл занес кулак.
— Ах ты старый…
— Хватит! — рявкнул Доминик. — Лео не дурак. Вам стоило его послушать. Потому что сейчас дураками оказываемся мы. А вы ведете себя так, словно все это игра в шпионов на заднем дворе. Мы совершенно не владеем информацией о том, что тут происходит. Эксперименты! Жуткие преступления! Хуже того, вы не поняли, что все это продолжается. Что это не закончилось. Какое-то из агентств все еще работает в этом лесу. Что, подобное в ваших мудрых головах не укладывается? Люди перевернули эту машину. Они уничтожили колеса. Следовательно, они хотят, чтобы мы здесь застряли: у них свои планы на нас.
— Он прав. — Скарлет вынула пистолет из потайной кобуры. — Прикрываем друг друга.
— И это связано с рыбаком, тем, который… — Ларчетт схватился за голову, словно проверяя, на месте ли еще череп. — Боже… Мы можем стать следующими.
— Может, перевернуть машину? — предложил Пауэлл.
— Даже если получится, на спущенных шинах мы далеко не уедем.
— Пойдем, — вклинился Ларчетт. — Если выступим сейчас, то хоть доберемся до дороги. А оттуда вызовем полицейских.
Он вытащил мобильный и жалко сморщился.
— Сигнала нет. Черт, черт! Скарлет, попробуй свой.
Через несколько секунд стало ясно, что все телефоны в этом диком углу бесполезны.
— Либо пристрелите меня, — сказал Лео, — либо идите за мной. Иначе никак.
Ларчетт, почувствовав надежду, засветился дружелюбием.
— Сколько идти, Лео?
— Примерно двадцать минут.
— Значит, мы выйдем на дорогу до наступления полной темноты, — заметила Скарлет.
— Ну что? — Лео улыбался. — Доверите мне свои жизни? Какая ирония.
Закат окрасил небо во все оттенки красного, глубокие тени только подчеркивали его красоту. Воздух загустел от сильного запаха земли и грибов. Доминик заметил, что по мере того, как они отходили все дальше от уничтоженного комплекса, лес становился гуще. Там, где под грунтом не было бетона, деревья смогли как следует разрастись. Он представил себе бледные корни, которые тянутся в темноту и влажную землю и проникают в бункеры времен холодной войны. По всему миру. Доминику казалось, что они переступили какой-то порог, вышли в чуждый ландшафт доисторического леса. Здесь мертвые пели свои меланхоличные баллады. Призрак волка готовился проглотить луну, чтобы положить конец роду человеческому.
Они шли, а Ларчетт все никак не мог успокоиться и лихорадочно трещал:
— Уже недолго осталось, да? Правда? Это же старая дорога к хайвею?
Заброшенная дорога поросла мхом. Ежевика понемногу разрушала ее, выбрасывая все новые побеги. Скелетные ветви сосен сплетались над головой, создавая своеобразный тоннель, в который почти не проникал свет. Холодный ветер с Арктики шевелил ветви. Стволы трещали. Тут и там виднелись остатки колючей проволоки, которые от ветра звенели, как струны под пальцами сумасшедшего гитариста, внося металлический диссонанс в проглотившее их древесное царство.
Доминик заметил, что все трое его «коллег» отлично экипированы. Довольно скоро они достали тонкие фонарики, чтобы осветить путь. Встревоженные чайки кричали где-то над лесом. По краям дороги тянулись изъеденные ржавчиной предупредительные знаки, на которых еще можно было разобрать русские слова, предупреждавшие об опасности. Подними вился готический шрифт. Доминик смотрел на черепа со скрещенными костями, проглядывающие среди веток. Умирающие знаки и развалины раньше служили огневыми точками, которые защищали комплекс. Двойные прорези для пулеметов напоминали глазницы, из которых тянуло холодом и ненавистью. Здесь не любили чужаков.
Ларчетт нервничал.
— Тут не может быть далеко… эй! — Он обернулся, словно отслеживая что-то, мелькнувшее между деревьями. — Вы это видели?