Вентворт посмотрел на падающие листья.
— А это вам чем-то поможет?
— Мне велели не возвращаться без подписанного вами контракта.
Вентворт прищурился, словно я только что удачно пошутил.
— Это объясняет решимость, с которой вы прыгали через забор.
— Я действительно о вас беспокоился.
— Конечно. — Он снова смотрел на листья. — В понедельник?
— Да.
— И вы опять потеряете сон.
— Кто-то должен с ними бороться.
— Иногда нужно спасать сначала себя, а потом уже думать о других. Вы не хотите помочь мне с дровами?
На ужин были остатки супа, хлеб и яблочный пирог. Такие же свежие и вкусные, как вчера. И снова мне захотелось спать, но на этот раз от непривычной физической усталости. Кожа светилась от солнца и ветра.
Я допил свой чай и зевнул.
— Мне лучше вернуться в мотель.
— Нет. Ложитесь на диване. И дочитайте мою книгу. Трещали поленья в камине. Я взялся за рукопись, и мне снова почудился дальний стрекот печатной машинки.
Эдди храбро прошел сквозь кишащий крысами и опасностями многоквартирный дом. Ему понадобилась вся его сообразительность, чтобы не попасться наркоманам и извращенцам. Снаружи, на темной улице под дождем, его ждали еще большие опасности. Каждая тень таила угрозу. И в то же время читатель узнавал о Джейке, который вне эфира был крайне неприятным человеком. Владелец радиостанции был рад избавиться от Джейка, который во время программы оскорбил одного из спонсоров. Повествование переходило от проблем Джейка (неудачный брак и страсть к азартным играм) к попыткам Эдди найти его.
На этот раз Вентворт ко мне не прикасался. Я ощутил его присутствие и сам открыл глаза навстречу прекрасному утру.
— Вам хорошо спалось?
— Очень. Вот только, боюсь, я не закончил…
— В следующий раз, — сказал Вентворт.
— В следующий раз?
— Когда вернетесь, сможете дочитать.
— А вы бы хотели, чтобы я вернулся?
Вместо ответа Вентворт сказал:
— Я много думал над вашей проблемой. И прежде чем дать ответ, я хочу, чтобы вы сказали мне, что думаете о той части моей рукописи, которую прочитали.
— Она мне понравилась.
— И? Если бы я был вашим автором, что бы вы сказали мне — как издатель? Что бы вы изменили?
— Предложения составлены идеально. Учитывая ваш стиль, сложно что-то менять без того, чтобы зацепить все дальнейшее повествование.
— Вы подразумеваете, что некоторые места выиграли бы от изменений?
— От нескольких сокращений.
— Нескольких? Ну что за скромность? Или вас ошеломил талант великого писателя? Знаете, как мы работали с Сэмом в качестве автора и редактора? Мы бились над каждой страницей. Он не успокаивался, пока я не обосновывал каждое слово в каждом предложении. Некоторые авторы не стали бы с подобным мириться. Но мне нравился этот опыт. Он бросал мне вызов. Заставлял стараться и расти, копать глубже. Если бы вы были моим редактором, что бы вы мне сказали?
— Вы правда хотите услышать ответ? — Я вздохнул. — Я ответил вам честно. Это отличная книга. Она глубокая, драматичная, в нужных местах забавная, и… она мне очень нравится.
— Но…
— Мальчик из «Снежной архитектуры» пробивается через буран, чтобы спасти отца. Эдди в этой книге выбирается из трущоб, чтобы найти отца. Вы играете с вариантами одной и той же темы. Важной темы, не спорю. Но той же, что была в «Замке из песка».
— Продолжайте.
— Возможно, именно это использовали против вас критики последней книги. Потому что она тоже была вариацией на тему «Замка из песка».
— Бывают писатели одной темы.
— Возможно, это правда. Но будь я вашим редактором, я посоветовал бы вам понять, в чем дело.
Вентворт смотрел на меня все теми же ясными, проницательными глазами.
— Мой отец растлил меня, когда мне было восемь лет.
Я дернулся, как от удара.
— Мать узнала и развелась с ним. Мы переехали в другой город. Я больше никогда не видел отца. Она больше не вышла замуж. Отцы и сыновья. Мощная потребность в отце, пока мальчик растет. Вот почему я стал учителем в школе: чтобы стать суррогатным отцом тем мальчишкам, которым он был нужен. И вот почему я стал писателем: чтобы понять эту пустоту в себе. Я солгал вам. Я сказал, что услышал ваше приближение, увидел ваше отчаянное лицо и вынул пистолет из ящика, чтобы защитить себя. На самом деле пистолет был у меня в руке. Пятница. День, когда вы перебрались через ограду. Вы знаете, какое было число?
— Нет.
— Пятнадцатое октября.
— Пятнадцатое октября? — Дата звучала знакомо. А потом я понял. — О… день, когда в аварии погибла ваша семья.
Вентворт впервые начал выглядеть на свои годы, щеки покрылись морщинами, глаза поблекли.
— Я обманывал себя и во всем винил свою работу. Я заставлял себя думать, что, если бы я не продал «Предсказателя» Голливуду, нам не пришлось бы ехать в Нью-Йорк смотреть этот проклятый фильм. Но не фильм убил мою семью. Не фильм был за рулем машины, которая перевернулась.
— Тогда изменилась погода. Это был несчастный случай.
— Так я себе и говорил. Но каждый раз, когда я пишу книгу об отце и сыне, я думаю о двух мальчишках в искореженной груде металла. Каждый год мне становится немного легче… Но только не на годовщину. Даже спустя столько лет…
— Пистолет был у вас в руке?
— А дуло во рту. Я спас вас, потому что вы спасли меня. Я подпишу ваш договор на «Снежную архитектуру».
Долгий путь до Манхэттена я проделал, заново привыкая к постоянной давящей гонке. К себе домой я добрался до полуночи, но, как и предсказывал Вентворт, спал плохо.
— Отлично! — Босс похлопал меня по плечу, когда утром в понедельник я сообщил ему новости. — Потрясающе! Я этого не забуду!
После магии дома в осеннем саду офис вгонял в депрессию.
— Но у Вентворта три условия, — сказал я.
— Хорошо, хорошо. Дайте мне договор, который вы подписали.
— Он не подписал.
— Что? Но вы же только что…
— Договор составлен на имя Р. Дж. Вентворта. А он хочет авторский договор на имя Питера Томаса.
— Псевдоним?
— Это его первое условие. Второе: книга должна быть издана с именем Питера Томаса на обложке.
Начальник отдела маркетинга ахнул.
— Третье условие в том, что Вентворт не будет давать интервью.
Вот теперь начальник маркетинга покраснел, словно чем-то подавившись.
— Мы потеряем Опру, «Сегодня», журнальные обложки и…
— Никаких интервью? Тогда он бесполезен, — сказал директор. — Кто станет покупать книгу о ребенке в снежном буране, если автор ее — никто?
— Таковы его условия.
— А вы не могли его переубедить?
— Он хочет, чтобы книга говорила сама за себя. Он говорит, что частично его слава основана на гибели его семьи. И что он не будет наживаться на этом и не передумает.
— Бесполезно, — простонал начальник. — Как я скажу руководству Глэдстона? Что у нас не будет миллионных продаж? Я потеряю работу. Вы свою уже потеряли.
— Есть способ обойти условия Вентворта, — раздался голос.
Все посмотрели в направлении его источника, на человека, сидящего рядом со мной: моего помощника, одетого в привычную черную водолазку и черный пиджак спортивного кроя.
— Подпишите контракт с Питером Томасом, — продолжил он. — Гарантируйте ему, что книга будет издана под именем Питера Томаса и что не будет никаких интервью.
— Вы не слышали? Неизвестный автор. Без интервью. И ни всемирного заговора, ни серийных убийц в сюжете. Нам повезет, если мы продадим десяток экземпляров.
— Миллион. Вы получите миллион, — пообещал мой помощник.
— Пожалуйста, переходите к сути.
— Интернет обо всем позаботится. Как только книга будет готова к изданию, я запущу слухи в сотни чатов. На сайты его поклонников. Я предположу, что автором является Вентворт. Я проведу параллели между его ранними работами и этой. Буду говорить о таинственном появлении рукописи вскоре после смерти редактора. Упомяну редактора «Марша и сыновей», Роберта Нила, который провел уик-энд в доме писателя в октябре, что-то такое, чтобы можно было проверить мотель, где он останавливался. И сделаю все это таким сочным, что все купятся на слухи. Поверьте, Интернет растет на слухах. И они чертовски быстро выходят из-под контроля. То, что сегодня объявляют новостями, на самом деле строится на обрывках слухов, которые журналисты и комментаторы собирают в Интернете. Неделю спустя все будут знать, что Питер Томас — это Р. Дж. Вентворт. Люди захотят первыми купить эту книгу, чтобы посмотреть, вокруг чего такой шум. Поверьте, вы продадите свой миллион.