Вине Меир, Кея Сирион
Вкус вина на кончике языка
Глава 1
Город Лафис, когда-то являвшийся одним из самых живых и динамичных мест на земле, теперь превратился в мрачную тенистую столицу, окутанную зловещей вуалью тьмы. Вампиры захватили город, да, да, вам не показалось, именно вампиры! Свергнув правительство и превратив его жителей в своих покорных слуг. Ни одна кровь в Лафисе уже не принадлежала людям, а лишь служила вампирам их неутолимой жаждой.
Вместе с владыками тьмы, пришло время страданий и нищеты. Улицы города пусты, лишенные любви и тепла. Бывшие прекрасные аллеи и площади стали бездушными, словно ждут своего исцеления. Но не все было потеряно. В «гнездах», охраняемых высокими стенами, продолжали существовать остатки человечности.
Гнезда — это места, где вампиры хранили своих «кормильцев». Здесь собирались мужчины, женщины, дети и подростки, потерявшие свободу и надежду. Все, кто мог бы напитать вампиров. У каждого упыря был свой личный человек, а иногда не один, но это не запрещало и другим брать у той особи кровь. Это значило, что с дозволения человек мог давать только одному, а с принятием лекарства — остальным.
Вся глубина жестокости и цинизма этого нового мира открывается в том факте, что вампиры используют противоядие, чтобы избежать риска превращения человека в вампира, если к нему прикасается не его хозяин. Некоторым вампирам было просто в кайф трогать чужих!
Прямо на выпускном вечере, который проходил очень скудно, в детском доме — Руби Хоуп, или просто Ру, забрали с оравой таких же, как и она. Белая униформа, чтобы было видно кровь, на руках цепи, на глазах повязки, дабы люди не поддались чарам вампиров до того, как им подберут хозяина. Если один наложит их, то второй не сможет даже и попытаться встать в очередь за особью.
Голоса. Шепотки. Горячее дыхание на шее. Некоторых стали разбирать в считанные минуты. Руби осталась одна. Ей так сказали, и повели в камеру. Такую же, как и для всех. Только эта была поменьше и на двери стояло клеймо «отказ». Таких пускают по кругу, они ничейные, не нужные, и повязку с глаз можно убрать.
Девушка рассматривает белую комнату своими большими глазенками, сидя на краю кровати. Страшно, но и в тоже время понимает, что они его чувствуют и ей нельзя никак его показывать.
Вдох, выдох, закрывает глаза и просто ждёт. Ей ведь ничего не сказали. Неизведанность, как мы знаем — пугает.
«Господин, уверены, что вам нужна именно такая?» — слышится голос за железной дверью. Пробирает до мурашек, не успокаивает ее беспокойную душу. Она отчетливо слышала разговор, словно бы он свидетельствовал о ее неизбежной кончине.
«Я невнятно выразился? — слышится бархатистый голос в ответ, — Для прислуги сгодится любая. Здоровая и ладно… Отпирай».
Скрежет замочной скважины прервал создавшуюся мертвенную тишину от окончания их разговора. Медленно, будто собственными руками вырывая ее из сложившихся границ, повернулся ключ, и дверь зловеще скрипнула на своих петлях. В проникший сквозь темноту комнаты проем проникла пара лучей света из коридора, пытаясь осветить глубины скрытых тайн.
На пороге стоял мужчина в черной одежде, словно только что выбравшийся из собственных похорон. Его алые глаза, чуть светящиеся в зловещей тени лица, осматривали помещение неуклонным и проницательным взглядом. Лицо его сияло мертвенной бледностью, будто он уже давно покинул мир живых и был проклят на бесконечное скитание во мраке.
— Молода… — произнес он.
Руби поднимает голову, смотря на двоих, один из которых подходит к ней и хватает за руку. Девушка была его ростом ниже намного. Метр шестьдесят, фигура модельная. Было даже за что ухватиться, но тут до этого дела, наверное, никому нет. Им ведь просто нужна кровь.
— Слишком молода… — обнюхивает девушку незнакомец, — Не выдержит… Даже служить…
Она старается держаться подальше от мужчины. Молчит, так велели, сглатывает неприятный ком, что сдавливает глотку и перекрывает пути для подачи воздуха. От того и темнеет в глазах. Чертов страх овладевает ею.
— Откормим значит… Отпускай, пока прямо в руках не растаяла… — отдал темноволосый приказ и подошел ближе, чтобы рассмотреть полуобморочную. Берет ее личико в руку, крутит, как экспонат на витрине.
Руби не смотрит на него, водит взглядом серо-зеленых глаз по стенам. На этого мертвеца хоть и было приятно смотреть, будь он моделью, но зная, что он мертвец, да ещё и живой, что пьет кровь… Будоражит.
Она могла поклясться, что ее сердце провалилось вниз и перестало стучать, как и дыхание сперло вновь.