– Проваливай, а! – возмущается Назаров, пытаясь вытолкнуть Тёму и закрыть дверь, но я вдруг делаю то, чего никогда бы в жизни на за что на свете не стал творить.
– Всё нормально, Костян. Дай мне пару минут.
Назар оборачивается, хмуро осматривая меня.
– Уверен?
Киваю.
Недовольно поджав губы, друг всё-таки впускает Артёма в квартиру, а сам уходит на кухню, чтобы не мешать. Требуется немного времени, чтобы преодолеть неприязнь и подойти поближе к братцу.
– Не о чем нам с тобой разговаривать, – спокойно говорю я. – В прошлый раз всё выяснили.
– Это ты всё выяснил, – хмурится Тёма. – Я хотел просто поговорить, а ты драться полез.
Лицо брата покрыто ссадинами и синяками, я отлично помню, как отделал его на ужине. Давненько не видел его таким потрёпанным.
– В смысле, поговорить? – фыркаю я. – Типа, кому достанется Элли? Да забирай себе.
– Я тоже в такой же ситуации, как и ты, – продолжает брат.
– Ага. Вот только ребёнок-то не мой. Она мне даже не дала. Что она вообще нашла в тебе такого?
Он молчит. Опускает взгляд, поджимает губы.
– Отец сказал, что не хочет скандала. Требует, чтобы Элли сделала аборт.
Коротко смеюсь. Ну, не удивительно. Это в стиле папочки. Он же у нас такой крутой, популярный бизнесмен, важная шишка. Если в газетах начнут писать, что от его сына залетела школьница, это будет фиаско.
– Ожидаемо, – пожимаю плечом. – А я тебе зачем? Хочешь, чтобы я уговорил его передумать?
Криво усмехаюсь. Нащупываю в кармане чьи-то ключи и сжимаю их со всей силы, позволяя физической боли перекрыть душевную.
– Нет. Я уговорил его преподнести всё так, словно мы с ней женимся по любви. Я хочу попросить тебя, чтобы ты никому ничего не рассказывал. Про то, что у тебя был с ней роман. Вся эта ситуация должна остаться между нами.
Люди не дураки. Как только увидят живот Элли, сразу догадаются, что свадьба по залёту. Пойдут сплетни, слухи.
– Ты совсем? – смотрю на него с презрением. – Мне дела нет ни до тебя, ни до неё. Разбирайся сам со своими проблемами, – собираюсь развернуться, чтобы уйти, но передумываю.
– Стас…
– Она обманула не только меня, но и тебя тоже. Тебе по кайфу жениться на такой девушке?
– Она носит моего ребёнка, – холодно отвечает брат. – Я не ты. Мыслю в этой ситуации рационально. А тебе пора бы перестать думать только о себе. Повзрослей.
Последнее слово остаётся за ним – Артём разворачивается и покидает квартиру. Я смотрю на закрытую дверь ещё несколько секунд, надеясь, что она откроется и появится брат. Скажет, что пошутил, что всё это было враньём, розыгрышем, отвратительно постановкой. И ужин, и предательство Элли, и ребёнок и даже новость о намерениях брата жениться на Макеевой.
Но ничего из этого не происходит. Дверь остаётся закрытой, тишина сдавливает со всех сторон. Я стою в коридоре и тону в разрастающейся злости.
Неожиданно достаю руку с ключами из кармана, сжимаю их ещё сильнее, а потом с размаха ударяю кулаком в стену. Из комнаты раздаётся визг, а после что-то падает. Ну, вот. Кажется, я напугал маму Костяна.
Бросаю ключи на тумбочку, встряхиваю рукой, смахивая выступившие капли крови.
Потом, говоришь, станет легче?
Ложь 48. Ира
Это было зимой. Кажется, в январе. Мама укутала меня в тёплую одежду, надела две кофты, колготки под штаны и неудобную громоздкую шапку, от которой лоб постоянно чесался. Всунула в руки санки, поцеловала в щёку и вытолкала из дома.
В детстве я любила зиму, морозы и хрустящий под ногами снег. Я выходила на площадку перед домом и играла с соседскими детьми: мы строили горки, катались на санках, смеялись, играли в снежки, барахтались в сугробах, а потом приходили домой вспотевшие, мокрые, но счастливые.
Мама не разрешала уходить далеко от дома, но мне и не хотелось. Детская площадка была для меня целым миром. Я могла играть в дочки-матери, лепить снеговиков, крепости, пиратские корабли, замки и даже космические станции. Можно было творить всё, что вздумается, лишь бы хватило воображения.
Но в тот день случилось то, чего я ни разу себе не позволяла.
Я покинула детскую площадку, сбежав от пристального взора окон жилого комплекса, а, следовательно, от присмотра матери. Она, наверное, даже не заметила моего отсутствия. Может быть, была занята (работала журналистом, постоянно сидела за компьютером и что-то писала), а, может быть, просто занималась домашними делами.
Я ушла с площадки, потому что Миша Попенко, мальчик с соседнего подъезда, предложил сходить в ларёк. У него было две сотки, которые ему подарила бабушка на день рождения, и он решил накупить всяких сладостей втайне от матери.