Переворачиваюсь на спину и смотрю в потолок. А ведь некоторые школьники видели поцелуй. Завтра снова сплетни будут распускать.
А-а-а! Взлохматив волосы, через силу поднимаюсь с кровати и выхожу в коридор. Отправляю куртку на вешалку и захожу к бабушке.
– Есть хочешь, бабуль? – интересуюсь я, без сил заваливаясь в кресло.
– Нет, милая, – она сидит перед телевизором в своей кресле-качалке.
Маленькая, уставшая, с седым пучком на голове и в куче кофт. На подлокотнике лежит пульт, а по телику показывают какой-то сериал. В прочем, ничего нового.
– Я скучаю по маме, – вдруг говорю я, не в силах больше молчать.
Бабушка смотрит на меня, улыбается по-доброму, а потом бормочет своим хриплым голосом:
– Ты так на неё похожа, внученька.
Сомневаюсь, что бабуля понимает, о ком говорит.
– Ага, – отвожу взгляд в сторону, осматривая комнату.
Старый ковёр на стене, кровать со взбитыми подушками, стол с кружевной скатертью. Раньше здесь жила мама, всё было как-то по-другому, иначе, уютнее. А после её смерти сюда перебралась бабушка и оборудовала комнату на свой вкус, но с годами её разум мутнел и теперь она просто сидит перед теликом и пьёт таблетки.
– Ба, что мне делать? – не смотрю на неё. – Я люблю человека, который страдает из-за расставания с моей подругой. А в меня влюблён его друг, но мне больно находиться рядом с ним. Я думаю о Стасе, когда целую Костю. И, кажется, что всё как-то неправильно. Ещё и Элли пакости делает. Теперь вся школа смеётся надо мной…
Наконец смотрю на бабушку. Она внимательно слушает меня, но я прекрасно понимаю, что через пять минут все мои слова вылетят у неё из головы.
– Не драматизируй, – улыбается бабуля. – Просто делай то, что и всегда. Это же не конец света. Все живы, здоровы. Вон, у Михайловны сын недавно умер, и ничего. Веселится.
– Ба, у неё сын помер почти десять лет назад, – бурчу я. – И она радовалась, когда этого алкоголика не стало.
Бабуля лишь улыбается.
– А он красивый?
– Кто?
– Тот мальчик?
Я думаю о Стасе и невольно улыбаюсь.
– Очень. Но какой в этом смысл, если я ему не интересна?
– Кому? – кудахчет бабуля.
– Стасу.
– Кто это?
– Никто, ба, – поднимаюсь из кресла, понимая, что разговаривать с ней дальше нет никакого смысла. Она потеряла нить происходящего и напрочь забыла, о чем мы только что говорили. – Пойду поесть приготовлю.
– Иди, иди, внучка, – машет рукой, отворачиваясь к телику.
Я грустно улыбаюсь, а потом выхожу из комнаты. Есть не хочется, готовить тем более. Я запираюсь у себя, включаю дряхлый компьютер с медленным интернетом, а потом делаю то, на что не решалась весь последний месяц. Удаляю Элеонору Макееву из друзей. Ну, вот и всё. Конец нашей дружбе. Прощай детство. Прощай, Элли.
Ложь 51. Стас
– Вот же! – злюсь я, когда Костян рассказывает подробности случившегося в школе. – Не ожидал от неё такого.
Мы сидим в кафешке и завтракаем: Назар угощает, потому что у меня с собой нет ни копейки. Передо мной чай и венские вафли, а друг пьёт кофе, заедая его уже третьим пирожным. Говорит, аванс получил, вот и шикует.
– А я говорил, – бурчит парень. – Предупреждал тебя, а ты «люблю, люблю, она не такая».
– Не нагнетай, – прошу я. – И так тошно. Видел её недавно, заплатила залог за меня, потому что братец отказался приезжать. То же мне.
Друг зло бросает ложку в тарелку и откидывается на спинку диванчика.
– Жаль я её не видел, – злится Костян. – Совсем охреневшая баба. Слышь, – наклоняется ко мне и понижает голос. – А, может, сдадим её прессе? Типа, что она с тобой мутила, и с твоим братом. У тебя же фотки есть с ней совместные? Отомстим, так сказать.
– Да не, – отмахиваюсь я, делая глоток горячего чая. – Пошла она. Мне плевать.
Назар смотрит недоверчиво, не верит.
– Чувак, я месяц бухал. Пытался понять, чё ж ей не хватало-то. Чё её на брата моего тянуло, – замолкаю, подавляя злость и отвращение. – Всё, хорош. Я устал. У нас есть проблемка посерьёзнее. Отец Иры, следак тот, видимо, догадался, что я могу общаться с Ольханской. По любому из-за Элли. Может, она даже стуканула ему, они ж с Иркой подруги, он её хорошо должен знать. Так что поосторожнее надо быть. Как он тебя ещё не спалил, не понимаю.
Друг отмахивается.
– Всё под контролем, – заверяет меня Костя. Слышать от него такое как минимум странно.
Зеваю. Хочется спать, голова трещит, тело ломит. И байк ещё нужно забрать, а то менты себе загребут и скажут, что так и было. А вернее не было. Исчез. Угнали. Испарился.
После стычки с Тёмой в квартире Назара я ни разу не встречался ни с отцом, ни с матерью, ни с братом. Один раз мне перечислили деньги на карту, и всё. Тишина. Словно забыли обо мне как о проблеме, которую не хочется решать.