Элли не смотрит на меня, а глаза матери скрыты за солнечными очками. По охранникам уж точно ничего не понять: как обычно с постными кислыми лицами. Если бы я был главой компании, нанял бы народ повеселее.
Губы мамы неожиданно начинают дрожать – она шумно выдыхает и бросается ко мне в объятия. Тут же пробирает дрожь из-за внезапного холода, и я мысленно скулю.
– Не будет никакой свадьбы, Стас, – с нескрываемой неприязнью в голосе говорит Элли, нагло заходя в квартиру.
Охрана проходит следом, прикрывая дверь.
Мать издаёт непонятный звук, напоминающий хриплые стенания призраков, и начинает рыдать.
– Братец свадьбу отменил? – издеваюсь я, а сам мысленно ликую, потому что ещё ни разу в жизни не видел Макееву такой… злой? Даже не знаю, как описать её эмоции. Она то ли в ярости, то ли в отчаянии, то ли так странно радуется. – Хоть что-то Тёма сделал правильно.
При звуке имени брата, мама неожиданно отталкивает меня и неровной походной направляется к новенькому бару, даже не разувшись. Конечно, проходите. Стас всё равно потом приберётся. И полы вымоет, и проветрит, и… да проще сжечь эту студию, чтобы забыть обо всём, что здесь когда-то происходило. Я думаю, что до этого осталось недалеко.
Никто ничего не говорит. Элли стоит ко мне спиной в белой шубке, осматривает захламленную квартиру, будто собираясь купить. Мать садится на стул и небрежно наполняет стакан крепким напитком.
– Чё происходит? – скрещиваю на груди руки. – Добить меня решили?
– Это конец, Стас, – снимает очки и кладёт на стол, залпом осушает стакан. Как давно она пьёт? Неделю? Неужели из-за разрыва помолвки? Это на неё не похоже.
– В смысле, конец? – не понимаю я. – Объясните нормально, в чём дело.
Мама открывает рот, но ничего не говорит. Отворачивается, наливает половину стакана, выпивает.
– Я не могу, – бормочет она. – Я так не могу. Я так больше не могу… – запускает руки в волосы, бормочет непонятную дичь.
– Ты можешь объяснить нормально? – начинаю злиться.
Мама осушает третий стакан и только после этого поворачивается ко мне лицом. Медлит.
– Твой отец… и твой брат, – тихо говорит она, – попали в аварию. Максим в больнице в тяжёлом состоянии, а Тёма… – осекается. – Тёмы больше нет…
Трясущейся рукой закрывает рот и отворачивается, начинает снова рыдать. Её плечи дрожат, голова опущена, слышны лишь всхлипы и несвязные бормотания.
Я цепенею. Меня кто-то вырывает из собственного тела и уносит в никуда. Услышанное кажется шуткой, сказкой, сценой из дешёвой мелодрамы. Мой отец в больнице, а брат… что значит «Тёмы больше нет»?
Это такая попытка заставить меня вернуться в семью? Изощрённая манера наладить со мной отношения? Это ведь бред. Полный бред. Не может этого быть. Сейчас они рассмеются и скажут, что пошутили. Ну, же. Давайте. Не тяните.
– Когда? – только и могу выговорить я.
– Три дня назад, – через силу почти воет мама.
– Три дня назад? – возмущаюсь я, не понимая, что чувствую: обиду, ужас или ярость. – А почему мне только сейчас сказали?
– А тебе не плевать?! – неожиданно вскрикивает Элли, поворачиваясь ко мне лицом. – Ты только и думаешь, что о себе! Какой я бедный маленький мальчик, меня никто не любит, я никому не нужен! А ты сам хоть раз пытался наладить отношения с братом? Хоть с кем-нибудь?!
– Да что ты знаешь?! – в ответ кричу я, делая шаг к блондинке. Краем глаза вижу, как дёргается один из охранников, но ничего не предпринимает. – Ты изменяла у меня за спиной, а сама клялась в любви. Это нормально, по-твоему?!
– При чём тут это?! – взвизгивает Элли. – Речь о Тёме. Тебе всегда было плевать на него, ты его ненавидел! А он все уши про тебя прожужжал. Младший брат, младший брат. Да он о тебе думал больше, чем о компании! А теперь он мёртв!
Элли осекается, замолкая, и на меня неожиданно обрушивается осознание происходящего. Заплаканная мать, невеста брата в истерике, охрана с каменными лицами.
Нет. Это всё бред. Если бы Тёма действительно погиб… Даже если бы была авария… За три дня по новостям это выпотрошили и собрали бы миллион раз. Все бы только и кричали о несчастном случае, произошедшем с главой крупной компании. Ничего не было. Ничего! До сих пор ведь говорят только о свадьбе брата…
– Нет, – скалюсь я. – За три дня весь мир бы об этом узнал, не только я.
– Информация ещё не просочилась в сеть, – уже спокойнее отвечает Элли, а я только сильнее злюсь из-за рыданий матери, выводящих меня из равновесия. – Пока что всё конфиденциально, но это ненадолго.
Запускаю пальцы в волосы, а потом надавливаю руками на глаза. Какой-то бред. Всё неправда. Всё ложь…