— Вы что здесь устроили?! — почти кричит женщина. — Сейчас же объясните, что здесь происходит.
— Ничего, — скалится Костя, прожигая меня недобрым взглядом. — Мы уходим. Если Ира появится, наберите меня.
С этими словами Назаров разворачивается и уходит, тыльной стороны ладони размазывая по щеке кровь. Я только сейчас понимаю, что до сих пор стискиваю в кулаке тест на беременность. Решаю прихватить его с собой, и, попрощавшись с Кариной, поспешно следую за Костей.
Она беременна, но сейчас неважно, чей это ребёнок. Мой или Назарова. Самое главное вытащить Ольханскую из передряги, а потом уже думать о последствиях.
Ложь 75. Костя
«Но конец лжи ещё не означает начала правды». Фредерик Бегбедер
Северный Флот — Мёртвый изнутри
Ложь 75. Костя
Разбитая губа пульсирует болью, голова раскалывается, словно невидимые тиски сдавливают череп с каждой секундой всё сильнее и сильнее. Я сижу в машине, упершись лбом в руль, и пытаюсь придумать свой следующий шаг. На ум ничего не приходит из-за мыслей о положительном тесте.
Какова вероятность, что я настолько «счастливчик», раз Ирка залетела после нашего единственного и, скорее всего, последнего раза? Со Стасом она была дольше, шансы, что это его ребёнок, выше. Вот только за все эти годы Скворецкий вдруг решил налажать именно во период моего возвращения? Странное совпадение.
Не могу перестать об этом думать. Ничего, кроме грёбанного теста в голову не лезет. Ира беременна, в её сумочке положительный тест, она вышла в магазин и не вернулась. Нужно идти по горячим следам, иначе можем опоздать. Однако я всё-таки надеюсь, что Рыков не настолько пришибленный, чтобы убивать Иру до того, как он получит компанию. Ольханская его заложница, козырь в рукаве, вряд ли Марк станет причинять ей вред. Пока мы не делаем глупостей, всё будет в порядке.
— Что будем делать? — после продолжительного молчания спрашивает Стас.
Он сидит на пассажирском справа от меня, злится. Нет, он не просто злится, он в ярости. Виду только не подаёт. А уж лучше бы мы продолжили наши разборки, выбили бы друг из друга дурь. Кулаки так и чешутся…
— Так и будем сидеть? — скалится.
— Помолчи, — тихо прошу я. — Мне нужно подумать.
— Подумать? — фыркает. — С каких пор ты начал думать? Это никогда не было твоей фишкой, — его голос добирается до меня словно из-под воды. Я тону в болоте своих мыслей, вот только захлёбываться пока не собираюсь.
Вчера я отвёз Иру домой к отцу, сам занялся работой. С тех пор девушка со мной не связывалась. По словам Карины, относительно недавно ушла в магазин, вот только сумочку не взяла, кошелёк с телефоном оставила.
Почему? Уходила в спешке?
Её забрали прямо из квартиры или всё-таки выманили? Если выманили, то чем? Или кем?
Возможно, Ольханская пошла вынести мусор, а там её кто-то поджидал. Или было нечто срочное и важное, раз Ирка выскочила из дома без вещей. В наши дни без связи и денег на улицу никто и не высунется.
Так же к ней мог кто-то прийти, она открыла дверь, а там люди Марка. Её забрали, пока Карина спала.
Вот только почему Карина сказала, что Ира ушла в магазин?
Бошка трещит.
— Когда ты собирался рассказать? — наседает Стас. — Ты её трахал до того, как мы с ней разошлись или после? — пауза. — Её из-за тебя похитили, зачем ты таскал её с собой? Сам твердил, что нельзя её втягивать, а в итоге… После встречи с Власовым мне пришли фотографии, как вы обнимаетесь, а потом она садится к тебе в машину.
Я медленно открываю глаза и выпрямляюсь, смотрю перед собой в пустоту. Встреча с Власовым, фотографии. Значит, за нами слежка. И, скорее всего, прямо сейчас поблизости караулит человек Рыкова.
Стас, я, Ира. Как давно за нами наблюдают?
Мы подобрались слишком близко, раз они решили больше не прятаться?
— Какая ирония, мне как-то давно тоже пришли фотки с тобой и с Ирой, — устало бормочу. — Ты мне тоже не стремился рассказывать о ваших отношениях.
Это заставляет Скворецкого на несколько секунд замолчать и сменить тон.
Мы ходим по лезвию. И ноги кровоточат. Упадём, разрежем плоть не только себе, но и всем, кто удерживает этот баланс. Рассказать Антону Юрьевичу? Нет. Или да?
— Я собирался, — не смотрит на меня. — Но ты свалил, ясно дал понять, чтобы тебя не искали.
— Вот и я собирался, — потираю переносицу, с трудом понимаю, о чём речь.
Парень цокает, шумно вздыхает. Мы оба на взводе, готовы сорваться по любому поводу. А повода лучше, чем вспомнить старые обиды, конечно же нет. Давай, выпотрошим наши грехи наружу и полюбуемся результатом. Грязным и скользким как вывалившиеся из живота кишки.
То ещё зрелище. Как-то я приехал на вызов, а там мужик под белой горячкой выпотрошил жену на глазах у дочки. Хорошо хоть ребёнка не тронул…
В этом мире много мразей, и кошмары из-за них меня вряд ли когда-нибудь отпустят.
— Почему ты уехал? — не понимающе спрашивает Стас. — Ты был нужен мне.
Неожиданно смеюсь. Насколько же нелепы эти слова в данной ситуации.
— Я не был тебе нужен. Ты променял нашу дружбу на компанию, а потом забрал себе единственную девушку, которую я смог полюбить после бывшей, — облокачиваюсь предплечьями на руль. — Нужен я ему был. Как же…
Иногда я думаю, что всё к лучшему. Что я смог бы дать Ирке? Даже если бы Чик на нас не наехал, даже если бы всё было в порядке. Я только и могу что неприятности собирать. Да и зачем ей был нужен мужик, работающий в автомастерской? Я был жалок. А теперь я тот, кем всегда хотел быть. Непродажный, мать его, мент.
— Чё нос воротишь? Я не виноват, что Ира меня выбрала, — взъерошивает волосы. — Все мы за эти годы натерпелись от жизни, не только ты.
Знал бы Стас, через что мне пришлось пройти, так бы не говорил. Год дьявольской армии, где я не служил, а каждый день выживал. А дальше постоянные тренировки, дежурства, вызовы. Быть ментом, значит жениться на своей работе, трахать работу, заводить детей с работой. Работа — твоё всё.
Я собираюсь сказать, что хотя бы не занимался продажными делишками, не толкал наркоту в дорогих клубах и не связывался с жадными до денег свиньями, но потом вспоминаю убийство Чика, грязь ментовской жизни и вечные провальные попытки поступать правильно.
— Я знаю про Алису Клементьеву, — решаю пойти в атаку.
Смотрю на парня — тот хмурится, коротко усмехается, но тут же становится серьёзным. Мы прожигаем друг друга взглядами, мускул на щеке Стаса дёргается, губы плотно сжаты, челюсть тоже. Нервничает, но понимает, что отступать в данной ситуации глупо.
— Я её не убивал, — спокойно говорит Стас.
Я молчу. Показываю, что не верю ни единому его слову.
Парень первым отводит взгляд в сторону, отвлекается на уведомление в телефоне, но я продолжаю наблюдать за его эмоциями на лице.
— А видео говорит об обратном, — блефую.
Я ведь понятия не имею, что происходило на записи.
— Если бы ты его видел, знал бы, что я не причастен к убийству, — смотрит в телефон. — Значит, записи у тебя нет. Интересно, откуда ты о ней узнал?
— Ира рассказала. Видела твои переписки.
Глаз Стаса дёргается, плечи напрягаются. Я не знаю, это реакция на мои слова или же на информацию из телефона, поэтому решаю выждать. Понятия не имею, зачем пытаюсь провоцировать Скворецкого, но это единственное, на что я сейчас способен. Найти лазейку, хоть что-нибудь, за что можно зацепиться.
— Пришла информация по счетам, — говорит Стас. — Есть много переводов в Ростов на счёт детского дома. Последний как раз в то время, когда Марк оттуда съехал. Значит, это правда. Он мой брат…
— То же мне новость, — бурчу под нос.
Стас блокирует экран, задумчиво смотрит в окно.
Мне нужно перестраховаться. Если я отправлюсь вызволять Ирку, использую табельное и накосячу, да и если даже всё пройдёт гладко, мне конец. Превышение должностных полномочий. Статья. Это как минимум. Сесть в тюрьму из-за такой херни я не хочу. Нужно всё-таки переговорить с Антоном Юрьевичем, в этот раз самостоятельно действовать я точно не стану.