Вздохнув, неохотно убираю мобильник в карман, а после с трудом выбираюсь из-за стола. Приходится принять помощь Назарова и ухватиться за его руку, потому что твёрдо стоять на ногах получается не сразу. Та-а-ак, в ближайшее время точно не стоит больше пить. Нужно немного протрезветь.
Костя не отпускает — его рука горячая и крепкая, и за мыслями о ней я не замечаю, как оказываюсь на балконе. Хватаюсь за перила, пытаюсь справиться с головокружением.
— Как краси-и-иво! — тяну я, рассматривая ночной город и бескрайнее звёздное небо.
— Ага.
Щёлкает зажигалкой, прикуривает.
Вид действительно великолепный, вот именно сейчас, когда я выпила и готова к любым пинкам судьбы. Пусть мир катится к чёрту, я буду с открытым ртом пялиться в охрененно-бесконечное небо и представлять будто лечу.
— Смотри, не выпади, — предупреждает Костя, но я отмахиваюсь.
Всё вокруг кружится, и я сильнее сжимаю перила руками, чтобы удержать равновесие. Свежий воздух приводит в чувство, и впервые за весь вечер моё настроение поднимается на планку выше.
— Извини, — вдруг говорит он.
— За что?
Пожимает плечом.
— Да просто, — смотрит куда-то вдаль. — Бросил тебя, а ты напилась.
Фыркаю.
— Ты же не папочка, чтобы присматривать за мной, — шучу.
Костя усмехается, затягиваясь.
— Всё равно.
— Не будь занудой, — издеваюсь. — Я не из тех девчонок, за кем нужно следить.
— Ага, все вы так говорите, — облокачивается на перила предплечьем. — А потом моргнуть не успеешь, как уже куча мужиков вокруг. Как моя бывшая…
Вспоминаю историю про девчонку, с которой раньше тусил Назаров. Она, кажется, изменяла ему с богатеньким придурком, а потом бросила, заявив, что Костя ни на что не годен. Почему-то становится обидно, я ведь не такая.
— Ты ща меня с бывшей сравнил? — толкаю его в плечо. — Серьёзно, блин?
Делаю это в шутку, но, видимо, парень решает, что я реально наезжаю.
— Не сравнивал я тебя ни с кем! — злится. — Сдалась ты мне. Думаешь, если я тебе по хате помогаю, то сразу втюрился что ли? Хрена с два.
Чё? Это здесь при чём?
Костя затягивается в последний раз и выбрасывает окурок с балкона.
— Да больно надо! — обижаюсь. — Не хватало ещё, чтобы ты втрескался в меня!
Он фыркает. Кривится.
— Не дождёшься. Такие как ты меня не привлекают. Ни сисек, ни жопы. Тебя пока завалишь, от старости умрёшь.
А вот это удар ниже пояса. Какого хрена он себе позволяет? Я всего лишь пошутила, а он на пустом месте взъелся. Придурок. И всё у меня нормально с фигурой! Подумаешь, второй размер, люди и с нулевым как-то живут.
— Да пошёл ты! Кретин.
Разворачиваюсь, собираясь уйти с балкона и по возможности свалить с вечеринки, но Костя неожиданно хватает меня за локоть.
— Ир, прости, — голос звучит мягче. — Я так не думаю, правда. Извини.
— Отвали, — толкаю его в плечо, чтобы увеличить дистанцию и избавиться от хватки. — Думать надо, прежде чем рот открывать.
— Да стой, — оказывается у меня на пути, закрывая своим телом дверь. — Прости, я дебил, да. Не знаю, что на меня нашло.
— Уйди с дороги, — злюсь, неумело пытаясь оттолкнуть Костю в сторону.
— Ир…
— Да уйди же! — на грани злости и слёз вскрикиваю я.
Но вместо того, чтобы освободить дорогу, Назаров делает шаг вперёд, кладёт правую руку на мою шею и нагибается, настойчиво целуя в губы. Мир вновь делает резкий наклон, не позволяя сознанию отчётливо воспринимать происходящее, голова идёт кругом, а разум отключается, не в силах больше офигевать.
А потом всё снова приходит в движение, будто кто-то нетерпеливый ускоряет видео, чтобы промотать неинтересный момент.
Вот я хватаю Костю за плечо.
Вот заезжаю коленом в пах.
Вот парень сгибается, а я на всех парах покидаю балкон.
Твою мать. Твою мать. Твою мать. Твою мать!
Он только что поцеловал меня! Какого хрена? Какого, мать его…
Взгляд падает на Стаса, танцующего медленный танец с Элли, и очередной удар под дых заставляет меня забыть, как дышать.
Костя Назаров украл мой первый поцелуй. Стас Скворецкий отобрал сердце.
Да что со мной не так? Зачем я вообще согласилась прийти на эту чёртову вечеринку? Дура. Надо было сидеть дома и не рыпаться.
У меня нет больше сил находиться здесь. Я слишком расстроена и чересчур пьяна, чтобы держать язык за зубами. Поэтому я забираю вещи и ухожу. Вызову такси, доберусь до дома и завалюсь спать. Утром мне обязательно станет легче.
Ложь 44. Стас
Зеркало может лгать, оно не показывает нам, что внутри. (Деми Ловато)
Мальбэк ft. Сюзанна — Ритмы пульсаций
Ложь 44. Стас
— Всё-таки дерьмово с Иркой получилось, — хрипло говорю я.
Туса закончилась, и теперь в квартире стоит непривычная тишина. Мусор, пустые бутылки и чьи-то забытые вещи. Голова пульсирует, трещит. Во рту что-то сгнило, и, кажется, уже давно. Хочется пить, а ещё больше выпить. Но я продолжаю сидеть в кресле и страдать.
— Ага, — Костян развалился на диване, свесив с него одну ногу.
Прикладывает к лицу холодную бутылку пива, глаз не открывает. Свежий синяк медленно становится ярче. С кем он вчера подрался? Не помню.
— Нет, правда, — не унимаюсь я. — Она ж никого не знает, сидела там одна. Народу привалило, я крутился как грёбанная белка в колесе.
— Стасик, не ругайся, — безразлично бормочет Элли.
Девушка сидит в соседнем кресле. Согнув колени, обнимает их руками. Растрёпанные волосы, размазанный макияж, угрюмая моська. Признаться, это первый раз, когда Элли при мне так неистово развлекалась.
— Да ты тоже хороша, клуша, — бросаю я. — Твоя же подруга, а ты весь вечер в мобиле зависала. Чё у тебя там случилось?
— Ничего не случилось, — слишком резко огрызается Макеева.
Надувается как воздушный шар, вот-вот поднимается к потолку. Обиделась что ли?
— Надо извиниться перед ней, — голос хрипит, и я прокашливаюсь. — Всё-таки неудобно вышло.
— Ага, — снова Костян.
— Да чё вы как умирающие тюлени? — раздражаюсь.
Собрав все силы, поднимаюсь на ноги. Хватаю пачку сигарет со столика, сотовый и направляюсь к балкону. Тело ломит, голова трещит ещё сильнее. Сколько я вчера выпил? И ложился ли вообще спать? Видимо, нет, раз мне так хреново.
Либо я перебрал, либо старею. И ни один из вариантов как-то не радует.
На балконе прохладно. 8:27. Пасмурно. Ветер. По любому будет дождь. Слишком резко похолодало.
На мне одна футболка, и я ёжусь. Волосы на руках встают дыбом из-за мурашек. Щёлкнув зажигалкой, прикуриваю. Затем откладываю пачку с жигой на небольшой столик и снимаю блокировку с телефона.
Туча непрочитанных сообщений и пропущенных звонков: уже в самом начале вечеринки я запарился отвечать на них и вырубил звук. Поверить только, сколько знакомых вспоминают о твоём существовании в день рождения.
В прочем, все письма как под копирку.
Поздравляю.
Желаю счастья, здоровья.
И прочей херни.
Многие сообщения с незнакомых номеров. Видимо, уже давно были стёрты мной из жизни.
«Дорогой Стас. Я желаю тебе не быть последним куском дерьма. Твой брат».
Ха. Хоть что-то в этом мире не меняется. Я говорил, что мой братец ненавидит ругательства? Из него и слова плохого не выдавишь, такой он весь идеальный папенькин сынок. Хотя даже отец позволяет себе материться в особо эмоциональных ситуациях, если при этом не присутствуют журналисты и прочее трепло.
Так вот. Раз в году, а именно в мой день рождения, Артём присылает мне одно и то же сообщение вот уже… сколько? Лет пять-шесть, наверное.
В тот раз незадолго до моего ДР, я сильно разругался с ним. Мы посрались, долго не общались. Отцу было плевать на наши ссоры, и он заставил братца поздравить меня с праздником.
Я желаю тебе не быть последним куском дерьма.
Вот что тогда написал Тёма. С тех пор это стало его фишкой.