Дверь открывается, и на балкон выползает Назар. Нагло выхватывает у меня пачку, прикуривает. Недолго мы молчим, разглядывая проснувшийся город.
— Я вчера Иру поцеловал, — неожиданно говорит Костя. — Наговорил всякой херни, а потом поцеловал.
— Да ла-а-адно, — решаю, что это шутка, но парень даже не улыбается. — А она что?
Пожимает плечом, хмурится то ли от собственных мыслей, то ли из-за головной боли. Затягивается. Выдыхает.
— По яйцам мне заехала.
Смеюсь, затягиваясь в последний раз и тушу окурок о пепельницу, что стоит на столике.
— Ну, она может, — соглашаюсь. — А ты думал, на шею тебе бросится?
— Да ниче я не думал, — бурчит Костян. — Я хз даже, как так получилось. После этого она и свалила домой.
— М, — у меня не получается вспомнить момент, когда Ольханская покинула вечеринку. — Так, а чё не догнал её?
Пожимает плечом, облокачивается о перила. Прежде чем снова затянуться, облизывает губы. На вопрос так и не отвечает.
— Да извинись и всё, — предлагаю я. — Скажи, перепил, не соображал. Не мне тебя учить.
Опять молчит. Ну, и хрен с ним. Пусть сам разбирается. Снова что-то наворотил, а теперь мучается, и в этом весь Назаров. Сначала делает, потом думает.
— И, кстати, не забывай, что её батя ищет тебя, — напоминаю я. — Один прокол, и ты сядешь. Или что похуже. Я тебе не смогу помочь.
— Да хорош, и так башка трещит, — бурчит Костян. — Сам знаю. Не дурак.
А так и не скажешь…
Собираюсь взять вторую сигарету, но в последний момент передумываю. В голове крутится мысль позвонить Ире, чтобы извиниться за вечеринку, но ещё нет и девяти утра, так что вряд ли девчонка обрадуется моему звонку. Наберу вечером, чтобы наверняка. А пока можно пострадать, похмелиться, прибраться в квартире и поспать. В прочем, можно и в обратном порядке. Никто ведь не будет против? Нет? Вот и отлично.
Ложь 44.1 Ира
Произошедшее на вечеринке Стаса кажется сном. И ссора с Назаром, и поцелуй, и даже безразличие лучшей подруги, что так и не подошла ко мне. Я просидела там максимум пару часов, но успела так напиться, что с утра еле проснулась.
По сути, я почти не пью. Так, по праздникам. Иногда с приятелями, когда ситуация подвернётся, и то очень редко. По сравнению с моими сверстниками — я настоящий трезвенник, так что каждый раз после глобальной пьянки целый день умираю. Лежу на кровати, смотрю фильмы и деградирую. Это единственное исключение из правил, потому что в обычные дни мне слишком сложно усидеть на одном месте.
Но сегодня 29 августа, так что нужно собраться с силами и отправиться в магазин за покупками. И, кстати, работу по дому никто не отменял. А ведь первого сентября ещё и линейка, на которой мы будем выступать. Одиннадцатый класс всегда отводит первоклашек в их личный ад, в котором им предстоит гореть следующие четыре года, а потом ещё несколько лет до самого выпуска. Хорошо, что у нас три параллельных потока, и мне удалось отмазаться от глупых репетиций и заучивания слов. Мне некогда заниматься подобной ерундой.
А вот Элли будет петь. Она рассказала об этом ещё до того, как я познакомилась со Стасом и Костей. Типа, Анна Геннадиевна (наша классуха) попросила её исполнить какую-нибудь песню про первое сентября.
Макеева хорошо поёт. А ещё играет на скрипке и немного на пианино.
У меня же нет никаких талантов, кроме того, чтобы в свои семнадцать горбатиться на трёх работах, чтобы оплатить лечение бабули.
У неё пенсия — четырнадцать тысяч. Из них примерно пять каждый месяц уходит на таблетки. Три-четыре — на коммуналку. Остальное на еду, сотовый, интернет. Плюс периодически нужно вызывать врача, чтобы проверять состояние бабушки, и возить её на различные процедуры. В последний месяц ей стало хуже, и ко всем проблемам добавились таблетки, стоимостью примерно тысяча рублей. Две штуки. Врач прописал минимум четыре в неделю.
Отец помогает, но толку от его денег — ноль. Я понимаю, у него своя семья, да и Марина сосёт бабло как пылесос, но всё равно хоть какая-то помощь. Лишними пять тысяч никогда не бывают. Плюс мои подработки. Платят мало, да и не всегда столько, сколько обещают. Максимум, что я зарабатывала в месяц — тридцать тысяч. Минимум — семь.
Кстати, вернёмся к талантам Элли. Ещё один из них: заставлять людей делать то, что она хочет. Например, сейчас. Понятия не имею, каким образом Макеева увязалась вместе со мной в магазин, чтобы закупиться хламом для школы.
— Представляешь, — причитает Элли, возмущённо размахивая рукой. — Артём звал меня в Питер. Но я не могла поехать туда, ведь у Стасика день рождения!
Она хватает первую попавшуюся тетрадь и бросает в корзину, следом отправляются набор ручек и какой-то блокнот. В отличие от подруги, я тщательно изучаю цены, прежде чем решить что-нибудь купить.
— И Тёма обиделся! Говорит, что я в последнее время уделяю ему мало внимания, — хватает с полки пенал и отправляет вслед за блокнотом. — Но как я могу видеться с Тёмой, когда Стас такое пережил?! Это похищение… Такой стресс! Вдруг с ним опять что-нибудь случится, а меня не будет рядом?
Так, два карандаша. Самая дешёвая ручка. Ладно, возьму две. Пусть будет запасная. Так… Купить тетради или же общий блок? В принципе, можно просто листы, у меня с прошлого года остался старый.
— И всю ночь я переписывалась с Тёмой, пыталась убедить его, что у меня просто такой период. Школа послезавтра, я репетирую, у меня выступление! — её голос поднимается до писка, и Элли замолкает.
Берёт ещё парочку толстых тетрадей и небрежно бросает в корзину.
— Поэтому я к тебе не подошла, — уже спокойнее говорит подруга. — Сначала ссорилась с Тёмой, потом Стас от меня не отходил…
От имени Скворецкого что-то внутри начинает неприятно шевелиться, а потом я вспоминаю поцелуй с Костей, и весь мир в очередной раз становится невыносимо тошным. Нет, не потому что Назаров отвратительно целуется, я, признаться, была так пьяна, что практически не помню этот момент. Просто… Как-то неприятно на душе. Словно я изменила своему парню с другим. Хотя и парня-то у меня нет, да и изменять некому.
— Ирочка, прости, — в очередной раз извиняется Элли, видимо, заметив, что я не особо горю желанием разговаривать.
— Проехали, — вздыхаю.
Решаю взять листы для общего блока и несколько тонких тетрадей: в линейку и в клетку. На первое время хватит. Остался дневник и… Да и, в принципе, всё. Учебники выдадут в школе, а остальное у меня осталось с прошлого года.
— Нет, правда. Я хотела подойти к тебе позже, но ты уже сбежала. Что случилось-то, кстати? Я думала, ты останешься до конца.
Ты случилась. И Стас. И Костя.
Не надо было мне вообще влезать в вашу компанию.
— Ничего. Просто устала. Я, между прочим, после работы приехала к вам, — отмахиваюсь я, останавливаясь возле стеллажей с дневниками.
— А, — делает вид, что понимает.
Итак, ситуация: Артём звал Элли вместе с собой в Питер, но она отказалась, потому что не могла пропустить день рождения Стаса. В итоге Тёма устроил скандал, ведь Макеева в последнее время избегает его, и подруга весь вечер ругалась со своим парнем (одним из) по сообщениям. И почему мысли об этом доставляют мне удовольствие?
Я выбираю не самый дорогой, но и не самый отвратительный дневник. На обложке изображены кеды, розовые очки и фотоаппарат. Как-то ванильно, но, собственно, почему бы и нет?
— И чего Тёма так взъелся? — Элли возвращается к изначальной теме, и я еле сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза.
— Ты запарила, выбери уже кого-нибудь одного и успокойся, — получается немного резко, но выслушивать про треугольник подруги у меня сейчас действительно нет настроения.
Блондинка ошарашенно замолкает, морщится, будто учуяв нечто неприятное, поджимает и без того тонкие губы. Больше про своих парней не заговаривает. Зато через минуту начинает балаболить про школу, экзамены и выпускной. В общем, домой я возвращаюсь с небольшим пакетиком канцелярии и выжатым до капли мозгом.
Но на этом сюрпризы не заканчиваются. Вскоре, раздаётся дверной звонок, а на пороге во всей красе предстаёт Костя Назаров со свежим налившимся синяком. И когда успел?